Сердце вдруг икнуло и устремилось все к тому же многострадальному горлу. Да вы что, сговорились все сегодня! Ну да, вертолет довольно резко пошел на снижение, но это не повод скакать по телу, словно пьяная жаба!

– Сивый! – Оказалось, что девица уже снова где-то возле напарника, вон как орет, стараясь перекрыть шум двигателя. – Ты что, с ума сошел! Там же лес сплошной, куда ты садишься!

– И ничего не сплошной, вон, видишь поляну здоровенную?

– И что? Там же никакой взлетной или этой, как ее, посадочной полосы нет!

– Ну ты, Маринка, и дура все-таки! Это же вертолет, ему не нужна полоса! Где ты в клинике аэродром видела? Ну тупая!

– Сам тупой! Девушкам не обязательно разбираться в технике, ясно? Для этого есть вы, мужики. А кстати, где ты научился вертолетом управлять?

– В армии, где же еще. Я, между прочим, в Чечне по контракту три года оттрубил, я много чего умею. Потому меня Дворкин в помощники и взял. Он знаешь какой крутой!

– Если он такой крутой, то почему одного тебя послал хозяйские косяки разруливать? Ты же говорил, что у вас в охране целая толпа профи служит! И вдруг – ты да я, да мы с тобой.

– Дворкин ничего не знает.

– Как так?

– Не твое дело. Все, рот закрой, а то язык прикусишь. Садимся.

М-да, оптимистичная информация. Меня приволокли в лес. Сплошной лес, если верить словам обладательницы премерзкого тембра голоса. И хотя Московская область – не тайга, но лесного массива здесь предостаточно. Причем весьма массивного массива, до которого пока не дотянулись жадные клешни строительных бульдозеров.

Остается только надеяться, что это все же где-то неподалеку от Низовки, ведь израненные девушки вряд ли сумели бы преодолеть большое расстояние. Если честно, странно, что они вообще что-то преодолели.

– А-а-а! – заверещала вдруг Марина. – Ты что творишь, долбо...! Мы же ветки рубаем вертушкой! Сейчас перевернемся на фиг!

– Заткнись, ...! Хватит визжать под руку, ничего мы не перевернемся! Эй, ты что, о...ла?! Хорош за рычаг хватать! Еще раз полезешь – зубы выплюнешь!

Судя по всему, активно мешать напарница прекратила, а вот истерить, вынося мозг своим ором, – нет.

К счастью, продолжалось это недолго, довольно ощутимый толчок – служба в Чечне, похоже, закончилась достаточно давно для ослабления навыков пилотирования – тряска и гул прекратились, оставив только затихающий свист лопастей.

– Ну что? – прокричал Сивый. – Видала, как я машину посадил – точнехонько в середину этой проплешины!

– Да не ори ты так, оглохнуть можно! А коробку эту ты посадил ...во, тряхануло – будь здоров! Я чуть язык не откусила!

– Жаль, что не откусила совсем! – заржал напарник. – Цены бы тебе не было!

– Дебил! Ну, и где тот тип, которому мы должны девку передать? Что-то никого не видно. Ты ничего не перепутал?

– Все нормально, сели там, где договаривались. Ты подожди меня здесь, а я девку отнесу.

– Чего это вдруг? Мало того, что мы ее из больнички вытащили, так еще и доставка грузов на дом? Твой хозяин не много о себе думает?

– Не твое дело. И вообще, поменьше болтай, иначе и на самом деле без языка останешься, поняла? И это в лучшем случае, моему боссу что ты, что букашка – без разницы, если достанет – прихлопнет, не глядя.

– А...

– Бэ. Помоги лучше ее из кабины вытащить. Слушай, а она не слишком долго в отключке? Не сдохнет до того, как мы ее хозяину передадим? Глянь, аж синяя, глаза ввалились, чуть дышит.

– Не ссы, все в ажуре. Мы ведь ее не из санатория сперли, а из больницы, где больные лежат.

– Да ты че, а я думал, там здоровенькие лечатся!

– Пошутил, да? Между прочим, иногда и так бывает, в больнице, где я работаю, за деньги призывники от армии косят, те еще больные! А эта ... и там, в клинике, бледная да квелая была, да я ей еще чуть больше нормы вкатила для надежности, вот она и лежит бревно бревном. А что, ..., ты хотел, чтобы она орала, отбивалась, морду тебе расфигачила ногтями?

– Нет, спасибо. – Я почувствовала, как меня без должного пиетета выволокли за ноги из кабины и водрузили на плечо, словно мешок с картошкой.

Но переживать по поводу того, что меня не взяли нежно на руки, прижав мое бледное лицо к заботливой груди, я не стала – милейший человек по кличке Сивый, судя по смраду, дезодорантами не злоупотреблял, и быть мешком в данном случае было гораздо комфортнее.

Комфортная доставка к эшафоту...

– Так, все, – просопел Сивый, поерзав моей тушкой по плечу – неудобно ему, бедняжке, – я пошел. Минут через десять буду, жди здесь, никуда не отходи, заблудишься – искать не буду, времени на это нет.

Что пробурчала в ответ Марина, я не расслышала. Да и не старалась особо, с нарастающим страхом боролась. Он, зараза, никак не желал сидеть в чулане, тесно ему там, видите ли! И выпер-таки, и начал все остальные чувства и эмоции из души вытеснять, разум отключать.

А главное – активно мешать. Ведь такой удобный момент: похититель считает меня глубоко погрузившимся в обморок полутрупом, сопротивления не ждет, напарница его осталась в вертолете, руки-ноги у меня не связаны – давай, Варька, действуй!

Стукни его ногой по... нет, туда не дотянусь, но по пузу – должна, а это тоже весьма болезненно. От неожиданности он тебя обязательно выпустит, тогда хватай все, что под руку попадется – камень, палку – и бей его по голове, а потом беги. Куда угодно, лишь бы затеряться!

Вот о чем мне орали, срывая голос, разум с инстинктом самосохранения.

Но растекавшийся в душе липкой черной лужей страх шепелявил: «Ну куда, ты что?! Ты не сможешь его ударить достаточно сильно, ты ведь босая, тебя из постели вытащили! А если и получится – быстро убежать не сможешь, потому что, напоминаю, босая!»

И нудил, и гипнотизировал, и лишал воли...

Пока окончательно не превратил меня в тот самый безвольный мешок с тряпками, покорно ждущий утилизации.

Разум сдался, захлебнувшись в болоте страха, и страх, победно урча, превратился в ужас. В тот самый, животный, где место есть только инстинктам.

Вот только ужас забыл о самом главном инстинкте, последнем форпосте разума – инстинкте самосохранения.

Который взвыл от ярости и со всей дури грызанул погрузившийся в трусливый анабиоз разум, пинками выгнал попрятавшиеся злость, упрямство, силу воли и ненависть к свихнувшемуся от безнаказанности уроду, возомнившему себя владычицей морскою.

И мешок с тряпьем снова стал человеком.

Вот только осуществлять первоначальный план побега было уже поздно – доставка грузов населению осуществилась. О чем мне поведал смутно знакомый голос: