Можете уходить оттуда. Мы с Ариной за вами приедем.

– Лады…

Эрик не успевает отключиться, и мы слышим скрип раскрываемой двери и пронзительный женский крик.

– Что происходит? Где больная?

– Девушка, милая, не надо так истерить, – хмыкает мажор, он так и не отключил громкую связь, поэтому мы с Александром стараемся не шевелиться и не дышать. – Пациентка выписалась.

– Когда? Как? А Матвей Юрьевич в курсе? Почему нам не позвонил?

– Эти вопросы не ко мне. Разбирайтесь сами.

Шаги мажора звучат приглушенно, но вскоре топот становится быстрее. Его перекрывают раздвигающиеся двери лифта. Наконец все смолкает.

– Ну, слышали? – смеется Эрик. – Сейчас начнется бедлам. Что там с камерами?

– Уже работают. Приятель доложил. Кстати, мы в лифте столкнулись с доктором.

– Так поздно? – удивляется мажор. – Этому хлыщу дома не сидится? Я же знаю, что он не дежурит, специально интересовался.

– Он был не один, – тихо добавляет помощник.

Я превращаюсь в слух. Наконец-то узнаю, что за девица крутится рядом с Матвеем. Или наоборот, это он возле нее.

– Даже так? И с кем?

– С вашей женой.

– С кем? – от растерянности вслух вскрикиваю я.

– О, Арина с тобой? – тут же реагирует Эрик. – Заберите меня.

Мы подъезжаем к клинике, на стоянке которой творится что-то невероятное. Она заполнена полицейскими машинами, горят огни фар, суетятся какие-то люди, на крыльце стоит охрана.

– Что это? – шепотом спрашиваю я, мертвея от плохого предчувствия.

– Не знаю, – отвечает Александр. Он хмурит брови и вытаскивает телефон. – Что делать будем, Эрик Борисович? Вы где?

– Наблюдаю за представлением, которое устроил Стрельников. Ему успели доложить, что больная пропала, вот он и развернул бурную деятельность. Защитник сирых и убогих, мать ети! Арина с тобой?

Короткий смешок кажется вовсе не веселым, а нервным. Чувствуется, что мажор что-то недоговаривает.

– Да, мы приехали вместе.

– Короче, Санек, вези Васильеву ко мне на квартиру.

– На какую? – помощник смотрит на меня, а я трясусь и потею от волнения.

– Там, где мы с Леркой жили, – мажор делает паузу, с кем-то приглушенно спорит, потом кричит в трубку: – Уезжай отсюда! Живо!

Глава 26. Эрик

В палате я сидел долго. Или мне так показалось от волнения, которое сжимало сердце. Сгорал от нетерпения и неизвестности, но боялся позвонить: шпионская работа требует осторожности и тишины.

Наконец не выдержал, набрал номер Санька, выдохнул облегченно, услышав его рассказ, но, увы, радость была короткой: в палату вошла медсестра и заверещала, испортив кайф от успеха предприятия.

Я не стал объяснять, куда пропала пациентка, просто смылся и болтал в холле с медиками ресепшн в ожидании, пока за мной приедет помощник.

Настроение было отличное, хотелось петь, шутить и танцевать. Даже новость, что дятел-доктор поздно вечером шлялся по клинике в обнимку с Наташкой, не испортила его. Не знаю, что творилось с моей душой, но она словно обрела крылья. Я уже прикидывал, как найму частного детектива поймаю любовничков на горяченьком и разорву наконец токсичный брак. Такая наглая измена откроет отцу глаза на Соколову. Он сразу перестанет доверять бизнес проходимцам.

Перспектива перед глазами рисуется радужная, я довольно потираю ладони и, как водится, теряю бдительность.

– Сюда! Проходите сюда!

Вздрагиваю от крика и оглядываюсь. В клинику врывается Стрельников с красным и перекошенным от злости лицом. А за ним вваливается целая толпа незнакомых мужиков.

Я вскакиваю, бросаюсь к окну, вижу на стоянке несколько полицейских машин.

Черт! Как не вовремя! Дежурная медсестра все-таки доложила этому щеглу.

Бегу к ресепшн.

– Но… – лепечет растерянная регистратор. – Может, сами разберемся? Охрана есть…

– Какая охрана? – вопит Стрельников. – Где вы видите охрану? У нее из-под носа пациента вывезли.

Из комнаты секьюрити показывается начальник охраны. Он видит меня, беснующегося Стрельникова, полицию и шагает к нам.

– Что случилось? – спрашивает меня.

– Сейчас узнаем, – вмешиваюсь я, хотя уже догадался из-за чего сыр-бор. – Что ты здесь устроил на ночь глядя?

Иду грудью на доктора.

– Не твое дело, – толкает меня дятел.

– Царапалки убери, чмо! – рявкаю на него я. – Раскомандовался! Это моя клиника.

Звонок помощника не позволяет выплеснуть праведный гнев на голову докторишки. Я отхожу в сторону. Сейчас главная задача – спрятать на время Арину так, чтобы этот щегол до нее не добрался.

Избавляюсь от Васильевой и Санька и несусь обратно. Полиция уже поднялась в отделение, еще пара минут, и медсестра доложит о моем самом живом участии.

Я несусь в палату.

– Видите! – вопит Стрельников. – Здесь лежала парализованная больная. Сама уйти она не могла, значит, кто-то посодействовал. К ней днем приходила дочь с какой-то теткой, а вечером больная пропала.

– В какое примерно время? – оперативник смотрит на медсестру.

– Я не заметила, у нас был вечерний обход, – лепечет та. – Только перед сном пришла сделать укол, а в палате Эрик Борисович.

– Вот! – Стрельников тычет пальцем в меня. – Это он!

– Я? Да ты спятил! Мне Васильева и ее мать до одного места! Я с нищебродами не общаюсь.

– Врет он все! Сам постоянно крутится рядом. И чего ты в ее палате забыл?

Теперь на меня смотрят все. Оперативники тихо переговариваются, медсестра с подозрением, а начальник охраны с удивлением.

– Это моя клиника! – чеканя каждое слово, говорю я. – Навестить вип-пациента, который не платит за лечение, – моя обязанность.

– Все ясно! Он выжил больную из клиники!

– Если бы я захотел, выдворил бы ее днем.

– А разве родственники не могут забрать больного домой? – поинтересовался длинный и хулой, как высохшая жердь, оперативник.

Доктор зависает от разумного вопроса, и меняется в лице.

– Вы считаете, что это нормально, когда пациента вывозят поздно вечером, да еще и тайком?

– Нет, я так не считаю, но, может, есть на это разумные причины.

– Ага! Причины есть, – подливаю я