Дверь. Внезапная металлическая дверь на прогнивших петлях. Коул с разбегу врезался в нее. Заперто. Хьюстон ударил следом, солдат едва успел убрать свое тело с дороги. Шарниры лопнули, створка открылась внутрь и повисла на засове. Хэнс ввалился в небольшую, заваленную каким-то металлоломом комнатушку, едва не разбив лицо о бетонный пол, винтовка выпала из рук, но искать ее времени уже не было. Поднявшись на ноги, Хьюстон втащил пехотинца за собой. Они едва успели поднять дверь и прижать ее к косяку, подперев подвернувшейся под руку ржавой трубой.

Хьюстон уселся на пол, чтобы перевести дыхание. Он устал, чертовски устал. Лишенный сна и пищи организм быстро расходовал свои скудные внутренние ресурсы. Ящик, прикованный к руке, с каждым часом весил все больше. Хэнс вытер пот с лица и перевел взгляд на солдата. Тот с испугом пялился на него, сжимая в побелевших от напряжения руках оружие.

– Что? Что, черт возьми? – Хьюстон пытался отдышаться. – Я спас твою чертову шкуру. Я не враг тебе.

Солдат, похоже, пребывал в состоянии, близком к шоку. Хэнс не удержался и принял его облик. Глаза Коула округлились еще больше.

– Секретная программа «Тритон», – начал врать Хэнс. – Внедрение агентов в эхирское Сообщество с целью разрушения его изнутри. Слышал о таком?

Конечно же, нет.

– Я работаю на Федерацию. Мое тело способно принимать любой облик и стоит немыслимых денег. Так что возьми себя в руки и выводи нас отсюда! – Хьюстон повысил голос, снова став самим собой. – Скоро твари начнут действовать сообща. Есть такая вещь, как коллективный разум. Тоже не слышал?

Дверь стала вибрировать.

– Как раз то, о чем я говорил, – произнес Хэнс, поднимаясь. – Показывай дорогу. Если жизнь дорога.

Коул шумно выдохнул и рванул дальше по коридору. Количество поворотов и разветвлений увеличилось. Хьюстон вдруг осознал, что не выбрался бы самостоятельно. Прикончи он последнего солдата, и его песенка была бы спета.

Пехотинец долго петлял. Хэнс на мгновение подумал, что тот заблудился, как вдруг солдат встал как вкопанный.

– Что случилось?

Коул молчал. Он обдумывал что-то. На его лице читалась дилемма.

– В чем дело, солдат?

– Впереди пост охраны.

– Дальше что? – Хьюстон начинал психовать.

– Тебе не пройти, – ответил тот едва слышно.

– Нужен ключ?

– Да, – Коул показал чип, болтающийся на его шее. – Любой движущийся предмет, не снабженный этим, подвергается уничтожению.

– Пойдешь вперед, – сказал Хэнс, – и отключишь турели. Не вздумай меня оставить здесь! Понял?

– Лучше ты, – солдат снял чип и протянул его Хьюстону.

– Ты спятил? Что за приступ благородства?

– Мне не позволят отключить пулеметы при такой угрозе, – произнес Коул. – А ты сможешь.

Времени спорить не было. Хэнс выхватил чип из рук солдата и рванул вперед.

Пот заливал глаза. Удары сердца молотили по барабанным перепонкам изнутри черепной коробки. Хьюстон задыхался. Сколько времени продержится выбитая дверь? Сколько времени понадобится тварям, чтобы разделаться с солдатом и нагнать его? Только бы успеть. Успеть вернуться и вытащить несчастного.

С другой стороны, кто такой Коул? Простой рядовой. Клон. Пушечное мясо. Таких отправляют на смерть, сотнями и тысячами. Пусть он проявил какие-то человеческие качества, сути вопроса это не меняло, хотя он мог уйти за периметр и просто бросить Хэнса. Мог ничего не сказать и завести Хьюстона в радиус действия пулеметов.

Но отчего-то не сделал этого.

Отчего? Поверил вранью о «Тритоне»?

Может, за время своего пребывания в этом мире, он успел поучаствовать в паре вылазок и осознал цену жизни. Может, программа обучения дала сбой и не смогла основательно промыть ему мозги. Или Коул не клон вовсе, а один из тех немногих солдат, что прибыли сюда с Земли и сумели сохранить свои жизни на этой чертовой войне.

Хэнс уже пожалел, что соврал солдату. Нужно исправить это, избавить себя от ненужных угрызений совести. Да, нужно вытащить пехотинца. Отключить охранные турели и вернуться за ним.

Пулеметы поворачивали стволы, внимательно следя за пробегавшим Хьюстоном.

Станция управления нашлась сразу, позади установок. Хэнс дал команду отмены боевого режима. Система затребовала ключ. Хьюстон вставил чип в разъем. Мигающий индикатор сменил свой цвет с красного на зеленый.

Хэнс рванул обратно.

– Коул! Путь свободен! – кричал он в темноту, продолжая бежать.

Неужели не успел?

Образ бегущего человека показался вдалеке. Нет, успел. Хьюстон остановился, чтобы перевести дух.

– Некогда стоять, – произнес солдат, подбежав вплотную. – Надо возобновить защиту.

В этот момент одна из турелей дала короткую очередь. Брызги крови полетели на стену. Коул рухнул в светящуюся лужу, окрасив воду в красный цвет.

Хьюстон остался один.

«Нет. Не может быть. Я же отключил пулеметы».

Хэнс вдруг понял, почему Коул отправил его вместо себя. Ведь он же ясно сказал, что ему не позволят отключить турели, а Хьюстон сможет. Нужно было просто подежурить у пульта и не позволить охране подать питание, пока Коул не добежит до поста.

Еще одна напрасная смерть.

В такие моменты Хэнс думал о тщетности всех его усилий. Напрасно разжигать войну ради ее скорейшего завершения. Будет больше бессмысленных жертв, разрушений, крови, наконец, но сама война не придет к своему логическому концу. Она будет тянуться бесконечно.

Сколопендры проникли внутрь периметра. Шесть орудий заговорили одновременно. Хьюстон, инстинктивно пригибаясь, поспешил к пульту.

Когда звуки огня перестали резать слух, он перешел на шаг и вдруг услышал речь.

– Прием. Говорит пост охраны девять. Кто-то вырубил турели. Рекомендую произвести проверку западного и южного постов. Как слышно?

Хэнс выглянул из-за ржавых останков какой-то конструкции. Около пульта отирался солдатик. Судя по всему, это и есть виновник смерти Коула. Нет, Хьюстон не отрицал своей вины, но сейчас, когда его переполняла злоба на всех вояк, спустивший «курок» должен был умереть.

Смерть за смерть.

Хэнс подобрался к говорившему сзади и, толкнув вперед, подсек его. Тот упал на четвереньки, выронив рацию и получив пулю в затылок из собственного же пистолета, который Хьюстон успел выхватить из его кобуры.

«Кто-то другой», – эхом мелькнуло в голове.

В теле Хэнса был кто-то другой. Тот, кто мог убить хладнокровно. Выстрелить в спину, либо просто придушить жертву, глядя ей в глаза. Хьюстон никогда не был таким. Преисполненный благородства и справедливости, он шел через эту войну и был уверен, что господь не даст ему погибнуть, потому, как сам Хэнс никогда не убивал просто так.