Хотелось прямо здесь начать выяснять отношения, прямо на глазах у толпы, но выносить ссор из избы – это слишком даже для меня. Да и устала я после того, как пробежала такой путь…

Кстати, об этом.

Оглядела присутствующих, только сейчас обратив внимание, что помимо жителей этого городка, здесь была и семья отца. Прида с сыновьями стояла чуть поодаль, и в её глазах я не видела радости, в отличие от детей. Уж скорее она была очень зла. Перевела взгляд на отца, который что-то обсуждал со светловолосым мужчиной, не обращая внимания на ропот толпы, но уже через несколько секунд он повернулся, пристально посмотрев на меня, ободряюще улыбнулся и очень громким, поставленным голосом стал вещать.

– Жители славного города Ардаблис! Все вы стали свидетелями прохождения испытания моей родной дочери Савайи. Одним своим поступком она доказала, что умеет любить, несмотря ни на что. Доказала, что может пользоваться кровными знаниями нашей расы, что может защищать и отстаивать то, что ей дорого, а главное… – здесь он сделал драматическую паузу. – Её супруг, Вельзевул Алаид, является истинным избранником, что он доказал, сумев погасить высшее заклинание, созданное моей дочерью....

Я медленно повернула голову к лицу Веля. Посмотрела в улыбающиеся зелёные глаза и глубоко вздохнула.

Так вот куда делся тот огромный шар, который предназначался отцу. Удобно, ничего не скажешь. По крайней мере, меня уберегли от необдуманного поступка.

– …посему, на основании правки в законе, принятой пятнадцать лет назад, я принимаю Савайю Алаид в свою семью, как единственную наследницу крови и трона, с правом передачи наследия в собственной семье и дарую ей право свободы на территории Грошера…

В толпе раздался радостный гул, пока до меня доходили слова Аргина.

– …от сего дня мой текущий брак будет считаться второстепенным…

Я удивлённо посмотрела на Приду, та опустила глаза. Весь её облик показывал смирение, но я видела, как она зло поджала губы.

– Что это значит? – тихо спросила у Веля.

– Это значит, что его жена и её дети больше не имеют права носить звание правящей семьи. Ты знаешь, что, фактически, её сыновья не являются твоими родственниками? Ты для него единственная родная дочь, – Вель уткнулся мне в макушку и придерживал, обняв за талию. Мои ноги меня почти не держали.

– У меня такое чувство, что понятие «родная» здесь носит иной смысл, – со вздохом проговорила я. – Не просветишь темноту?

– Верно. Родная – значит кровная. Ближе самого любимого человека. Если к нынешним детям он чувствует любовь, то с тобой у него связь на уровне души и тела. Ты ближе. Ты родная.

Почему-то после слов Веля я облегченно выдохнула. Неужели меня так сильно напрягало, что у Аргина есть семья? Я же знала, что его заставили жениться. Что он оставил маму не по собственной воле.

Однако я всё равно намерена хорошенько проредить волосы сагалита за столь ужасное, во всех смыслах, испытание моих нервов.

– Что за кровожадные мысли в твоей голове? – раздалось нежно над моим ухом.

Промолчала. Ну, не признаваться же, что хочу своему отцу шевелюру подправить. Хотя, я думаю, Вель и сам догадывается.

– …в честь этого радостного для нас события, дарую праздник…

– Это на долго? Я так устала, что…

Я даже договорить не успела, как перед моим взором разверзлась тьма. Моё измученное и исцарапанное тельце бережно подхватили на руки и вынесли к скале, нависающей над небольшой площадкой. Белошерстный сопровождающий неизменно следовал за нами. Здесь Вель просто взмахнул рукой, не прибегая к помощи кольца, и скала растворилась, оставив нас стоять посреди пещеры.

– Теперь пузырь распечатан. Сюда может войти любой желающий.

Я ещё не знала, зачем ему это было нужно, но уже сделала заметку, что непременно выясню причину и обстоятельства.

Пальцы щекотно скользили по коже на плече, горячие губы ласкали мой указательный палец, а я изо всех сил старалась не поддаваться на провокацию, но всё же, не сдержала уголок губ, который дернулся в улыбке и тут же опустился обратно.

– Ты не спишь… – укоризненно заметил любимый голос.

Хитро приоткрыла один глаз и тут же его закрыла, разглядев знакомый огонёк во взгляде супруга.

– Ты тоже, но я же тебе не мешаю не спать.

Несколько секунд удивлённой тишины и наигранно-обиженное:

– Маленькая коварная ведьма.

Да, обожаю похвалу.

Сладко потянулась, отмечая, что улыбаюсь. С постели вставать совершенно не хотелось, но и повода разлеживаться не было. Царапины, как и душу, исцелили ещё ночью, а теперь нужно завтракать и говорить, говорить, говорить…

Посмотрела на своего супруга, что прикрывал свою наготу лишь простыней, и лукаво улыбнулась, поднимаясь с постели. А на мне, помнится, ничегошеньки нету.

Пока искала в шкафу хоть одну длинную рубашку, кожей чувствовала заинтересованный взгляд на себе.

– Слюни вытри. Замерзнут – порежешься.

Из-за спины хмыкнули.

– Зачем мне пускать слюни, когда я могу позволить себе насладится вкусом своего главного блюда?

И тут же последовал поцелуй в шею, затем в плечо, а после и между лопаток. Только я хотела пожаловаться, что зверски голодная, как меня просто прижали к твёрдой груди.

– Я голоден во всех смыслах… Поэтому сначала завтрак, а уже после можно не торопиться в своих желаниях.

– Сначала поговорим, и если мне понравятся твои честные ответы, то да… Можем не торопиться.

Нашла в шкафу одно из своих платьев, которые забрались туда неведомым образом, и стала торопливо одеваться, потому что кто-то пожирал меня взглядом.

Через пятнадцать минут мы сидели за столом, который торопливо накрывали слуги. И вот пока они сновали, я заметила нечто странное, о чём и спросила у Веля.

– А где Ранта?

Супруг из ласкового Веля превратился в Сол Алаида, так серьёзно сверкнули его глаза.

– Уволена.

– Помнится, кто-то выказывал своей прислуге абсолютное доверие. Так в чём причина? – Вель только вдохнул воздуха, чтобы дать мне ответ, но я перебила. – И помни, ты обещал за этим столом давать честные ответы.

Спросите причём здесь стол?

Всё дело в том, что, когда мы очутились в доме, Вель усадил меня именно на него и принялся обрабатывать царапины мазью, которую добродушно предоставила Калфа. Мазь эта оказалась жутко жгучей, и после первого прикосновения к коже, я начала сопротивляться и убеждать, что они и сами неплохо заживут, причём достаточно быстро. Однако мой супруг на такую длительную паузу в близости был категорически не согласен. Почему? А сами подумайте. Любое прикосновение вызывало боль, чтоб у этих кустов все колючки отвалились. Вот тогда-то дракон и пошел на сделку, что если я позволяю обработать на этом столе свои раны, то он за этим столом всегда будет говорить развёрнуто и честно.