Президенту стало вдруг зябко, он снова передернул плечами, хотел произнести слова сочувствия, но сразу понял, что слов никаких произносить сейчас не надо.

Куда мы едем, Эрвин? – спустя несколько минут спросил Президент.

Дорога уходит в лес, а за ним должен быть хайвэй, идущий параллельно тому, где нас взяли в машину. Машину наверняка сейчас пеленгуют, и я хочу бросить ее в лесу. Потом под прикрытием деревьев мы выберемся к бензоколонке, а там есть телефон, который свяжет нас с Белым домом.

«Положение явно незавидное, – с горечью подумал Президент. – Если бы не Эрвин Додж, то самый могущественный человек Земли был бы сейчас мертвее дохлого осла, к партии которого он имеет сомнительную честь принадлежать…»

Как-то его конфиденциально познакомили с дневниками покойного Гарри Трумэна. После того как президентом избрали нелюбимого им Джона Кеннеди – Трумэн называл его «незрелым демократом», – преемник Рузвельта записал: «Мы ныне величайшая республика в истории мира. Мы должны сохранить ее. Я отдаю немногие годы, оставшиеся мне, разъяснению подрастающему поколению, что оно имеет и что должно сохранить. Стоило римлянам начать откупаться от службы республике, ожиреть, облениться и поручать рабам делать то, что надлежит делать гражданину, как пришли Цезарь, Помпей, великий Август, и для Римской республики наступил конец… Мы ее наследники. Что нам сделать, чтобы избежать ее судьбы?.. Избрать достойного правителя, ибо институт нашего президентства величайший в истории мира. Ни один из восточных владык, римские императоры, французские короли, Наполеон, королева Великобритании Виктория, Чингисхан, Тамерлан, императоры Моголы, великий багдадский Халиф не имели половины власти и влияния, какими нынче располагает президент США».

Президент сердито хмыкнул: «А каким могуществом обладаю сейчас я? У меня даже нет завалящего «прутика» [Rod – прут (англ. ) и пистолет на армейском жаргоне] в кармане…»

– Вертолет! – неожиданно вскрикнул Додж.

– Что нам делать с вертолетом? – спросил Патрик Холл, председатель Комитета семи.

Этот вопрос он задал сразу после того, как улеглась небольшая суматоха, вызванная погасшим экраном Маккарти.

Джон Галпер немедленно соединился с его резиденцией – узнал о том, что возникла минутная неисправность и скоро лицо босса появится на экране видеофона.

Разговаривал с Галпером личный секретарь Маккарти. Это предусматривала инструкция «Лиги седых тигров» – потянуть время. Чем позже они узнают о смерти Маккарти, тем лучше.

Но руководители лиги не знали одного крайне важного обстоятельства. Именно Маккарти был определен. Комитетом семи на роль предохранительного клапана, который должен выпустить нагнетаемый ими пар в критическую минуту. Заговорщики, поставившие перед собой цель захвата власти в Соединенных Штатах, установление в стране диктатуры, вовсе не были спятившими маньяками, они хорошо понимали: исполни Оскар Перри ядерный приказ реально – тысячи «Громобоев» в два счета уничтожат Америку. Поэтому был предусмотрен канал, по которому босс-координатор Маккарти должен был связаться с русскими, объяснить им внутренний характер экстремальных событий, происходящих в Соединенных Штатах. Именно Маккарти располагал информацией, которая убедила бы русских в том, что подлинной опасности атомной войны не существует…

Этого не знали ни адмирал Редфорд, ни исполнитель лиги, выстреливший Маккарти в затылок. И с этого момента события в мире становились неуправляемыми.

… Теперь секретарю надо было поставить на десятиминутный интервал таймер взрывателя фугаса, заложенного в подземном кабинете шефа, и попытаться выбраться за это время на поверхность. И конечно, обвести вокруг пальца охрану, если той взбредет в голову позвонить Маккарти и спросить, почему его секретарь упорно стремится покинуть их надежное подземное логово.

Да-да, – встрепенулся Питер Розенфельд, – вертолет становится опасным. Ведь тот их летчик успел сообщить, кто именно атаковал президентскую машину.

Мы учли это обстоятельство, Пит, – ответил сообщнику Эдгар Гэйвин и посмотрел на Годфри – в конце концов он отвечал за акцию.

Сейчас мы подняли в воздух второй вертолет, экипажу его не известны предыдущие события, мистер Холл, – доложил Годфри, обращаясь к председателю. Патрик Холл был единственным профессиональным военным среди них, если не считать непродолжительной службы в подразделении «зеленых беретов», которую проходил Энтони Свейн ради сильных ощущений. – Они уже в радиоконтакте с машиной «синих волков».

Нас интересует судьба первого вертолета, – сухо произнес Холл.

Она будет решена… – Уильям Годфри посмотрел на часы, – через тридцать секунд, – сказал оп.

…– Вертолет! – крикнул Эрвин Додж, прибавляя скорости полицейскому «форду». Он стремился войти в ту часть леса, где кроны высоких деревьев смыкались над дорогой. Это позволило бы им с Президентом незаметно покинуть машину и, пробившись через чащобу, выйти к заправочной станции.

Вертолет появился над ними в тот момент, когда Додж успел уже уйти в тень больших деревьев. Он пронесся вдоль дороги, затем сделал правый разворот и, снижаясь, направился в их сторону.

Он держит нас на радиопривязи! – сказал начальник охраны. – Надо бросать жестянку, она становится ловушкой, мы не выберемся из этой «кучи» [Игра слов. Heap – куча, груда, а также «автомобиль» на армейском сленге], сэр.

Вам лучше знать, Эрвин, – ответил Президент. – Для меня теперь вы самый могущественный человек на свете.

«Из этого положения не нашли бы выхода и лучшие стратегические умы Пентагона», – усмехнулся хозяин Белого дома.

… В первые недели пребывания в доме № 1600 оп постигал азы военного искусства. Три раза в неделю спускался в подвал резиденции, где располагался Ларри Холмс, его помощник по национальной безопасности. «Какое счастье, что у Ларри случился приступ аппендицита! Ведь он так хотел полететь со мной к горе Митчелл…»

Рядом с кабинетом Холмса находилась знаменитая «ситуационная комната» – набитое радиоэлектроникой помещение, где Президент выслушивал доклады директора ЦРУ, государственного секретаря и председателя КНШ, изучал секретные карты дислокации американских войск и схемы-варианты возможных операций против потенциального противника. Именно здесь проигрывались кризисные ситуации, прикидывались действия в случае локальных и планетарных конфликтов, которые могут быть развязаны коммунистическим сообществом.

В этой самой комнате, где, без преувеличения сказать, решалась судьба мира, Президент впервые показал зубы, подвергнув критике натовскую концепцию «глубоко эшелонированного удара», именуемую в обиходе «Планом Роджерса», по имени бывшего главнокомандующего вооруженными силами НАТО генерала Бернарда Роджерса.

В основу этого плана легла идея «воздушно-наземной операции», которую стратеги США считали основной формой, способом ведения боевых действий в Западной Европе. Смысл идеи был в том, чтобы не только разгромить противника перед фронтом двух войсковых контингентов, по и одновременно уничтожить людские и технические резервы на большую глубину вражеской территории. При этом апологеты «Плана Роджерса» утверждали, что принятие его повысит ядерный порог, поскольку эта стратегическая концепция предусматривает применение неядерных средств поражения, делает ставку на новое высокоточное и эффективное оружие обычного типа.