Гвендолин прошествовала в гостиную, обольстительно улыбаясь.

Джастин поднял голову. Холодности в его серых глазах не убавилось, когда он окинул ее быстрым, оценивающим взглядом. Да, она была прекрасна. Бирюзовое платье из мягкой, шелестящей тафты безукоризненно сидело на ней, облегая высокую, гибкую фигуру и пышную грудь. Ее золотистые волосы, поблескивавшие при свете камина, плавно струились по белоснежным плечам; ее восхитительные фиалковые глаза, сияние которых всегда так притягивало мужчин, маняще искрились. О, как хорошо он помнил эти глаза, полные обещаний, так никогда и не выполненных! Он напрягся. Если бы Гвендолин была повнимательнее, то заметила бы суровость в его глазах, но она в этот момент наклонилась вперед и привлекла его к себе.

Джастин неторопливо целовал ее, наслаждаясь вкусом ее губ. А когда поднял голову и посмотрел на нее, глаза его по-прежнему были холодны.

– Гвендолин, ты восхитительна, – негромко произнес он. – Восхитительна, как всегда.

– Надеюсь, что это так. – Ее голос ласкал его, словно бархат. – Мое единственное желание – угодить тебе, мой милый Джастин. Это кажется слишком прекрасным, чтобы быть правдой, – то, что через столько лет мы соединимся.

– Еще бы. – Он улыбнулся. – Могу я предложить тебе бренди или бокал вина?

– Вина, если можно. – Она нахмурилась, услышав, как кто-то сбегает вниз по лестнице. Тимоти. Как всегда не вовремя. Ну ничего – скоро они с Джастином поженятся и смогут проводить наедине столько времени, сколько им будет угодно. Когда ее брат влетел в гостиную, она натянуто улыбнулась.

– Джастин, а ты уверен, что мне нельзя представиться этой очаровательной девушке – Белинде, так, кажется, ее зовут? – проговорил запыхавшийся Тимоти. – Знаешь, по-моему, это несправедливо, что ей не позволено участвовать в торжестве!

Джастин предложил ему бренди. Он смотрел на худощавого молодого человека со своей обычной невозмутимостью, но поведение его несколько переменилось.

– Я не выпускаю Белинду из спальни ради ее же безопасности, Тимоти. Последствия могут оказаться самыми плачевными – для всех нас.

Тимоти пристально посмотрел на него. Неужели в голосе Джастина таилась угроза? Нет, быть того не может! Он пожал плечами:

– Конечно, я не стану идти наперекор твоим желаниям, и ты это знаешь. Просто мне жаль ее.

– Прибереги свое сочувствие для другого случая. – Джастин поддержал кресло, на которое грациозно усаживалась Гвендолин. – Маленькой фурии ничто не угрожает, пока она меня слушается.

– Мне кажется, – вставила Гвендолин все тем же вкрадчивым голосом, – что госпожа Кэди во многом сама повинна в своем несчастье. Наверняка она сделала нечто возбудившее подозрение у властей. Джастин, – проворковала она, глядя на своего жениха широко распахнутыми невинными глазами, – а почему ты так уверен, что она на самом деле не ведьма?

– Гвендолин! – с раздражением воскликнул Тимоти. – Не будь дурой!

Джастин смерил ее долгим взглядом и спросил:

– И ты действительно веришь в подобную чушь, Гвендолин?

– А кто поручится, что у дьявола не может быть подручных? Вряд ли власти стали бы тратить столько времени, преследуя людей за колдовство, если бы они не представляли реальной угрозы. Наверняка наше правительство и религиозные лидеры лучше в этом разбираются. Тебе это не приходило в голову, милый Джастин?

– Я предпочитаю сам решать, что есть добро и правда. И совершенно не нуждаюсь в защите от таких людей, как Белинда Кэди, – возразил он, и в глазах его появился опасный блеск. Казалось, они заглядывали Гвендолин прямо в душу. – Ты против ее присутствия в этом доме, любовь моя? Я не могу отделаться от ощущения, что бедная девушка пришлась тебе не по нраву.

Гвендолин улыбнулась и протянула ему руку. Джастин взял ее в свою большую, сильную ладонь, не сводя с нее глаз.

– Ну что ты, Джастин. С чего ты взял! Я ведь только мельком видела это дитя! Но мне хотелось бы надеяться, что, покровительствуя ей, ты не навлечешь на себя неприятности. Я просто не вынесу, если ее обнаружат здесь, а тебя накажут за укрывательство. Боюсь, эти пуритане даже с тобой не станут церемониться, милый Джастин. Тебя могут упечь в тюрьму или еще хуже – посадить в эти ужасные колодки!

– Ну, это мне не грозит, – заверил он. – Но все равно я глубоко тронут твоей заботой.

Озадаченная проскользнувшей в его голосе иронией, Гвендолин внимательно посмотрела на Джастина, стараясь понять, что скрывается за его невозмутимым видом. Впрочем, она не успела толком поразмыслить над этим, потому что в этот момент раздался стук в дверь, возвестивший о прибытии первых гостей. Джастин поприветствовал их с холодной учтивостью, Гвендолин же ослепительно улыбалась направо и налево. Только Тимоти продолжал бросать тоскливые взгляды в сторону верхнего этажа, так что Джастин даже был вынужден шепнуть ему на ухо:

– Забудь про нее, мой мальчик. Она не настолько глупа, чтобы сегодня вечером появиться на людях. А кроме того, эта девушка вряд ли тебе подойдет. Уж очень она упряма и вспыльчива. С тебя семь потов сойдет, пока ты узнаешь, что у нее на уме!

После этих слов молодой Уорт залился горячим румянцем и бросил свирепый взгляд на хозяина, которого он до сих пор считал отличным парнем. Но Серый Рыцарь лишь рассмеялся и отправился потчевать вином его преосвященство Матера, пастора бостонской Северной церкви. Хотя самого Джастина Гардинга куда больше занимали воспоминания об уютной спаленке с покрывалом в бело-голубую полоску, по которой сейчас наверняка металась Белинда Кэди, словно дикая кошка, угодившая в капкан. Вот и хорошо, мстительно подумал он. Ей это только на пользу. Пока его «невеста» как по нотам разыгрывала роль очаровательной хозяйки, милой, скромной и элегантной, он старался, хотя и без особого успеха, отвлечься от мыслей о томившейся наверху упрямой красавице.

Однако незадолго перед тем, как общество должно было перейти в столовую, нежданный гость безраздельно завладел его вниманием. Выглянув между делом в прихожую, Джастин отметил, что почти все приглашенные уже прибыли. И тут он вздрогнул от неожиданности, едва не выплеснув на себя бренди. Поставив рюмку на каминную полку, Джастин вполголоса выругался. Он почувствовал, что мышцы его напрягаются, а ладони сами собой сжимаются в кулаки. Прищурившись, он стремительно пошел вперед, с грозной решимостью надвигаясь на тощего, довольно нелепо одетого мирового судью Джонатана Кэди.

Взгляды их встретились, но прежде чем кто-то из них успел заговорить, к Джастину сердечно обратился молодой человек:

– Господин Гардинг? Как поживаете, сэр? Я преподобный Коттон Матер. Мой отец наверняка уже здесь. Я с нетерпением жду знакомства с вашей будущей супругой, достопочтенный сэр, но прежде позвольте попросить вас об одном одолжении. Мой друг, мировой судья Кэди из деревни Сейлем, неожиданно прибыл к нам сегодня утром по судебным делам. Он возвращается в Сейлем завтра, а пока я взял на себя смелость пригласить его к вам. Уверен – вы не станете возражать. Услышав, куда я направляюсь, господин Кэди сообщил мне, что вы уже знакомы. – Коттон Матер, мужчина лет тридцати, с большим носом-луковицей, глубоко посаженными темными глазами и кустистыми бровями, улыбнулся, глядя в посуровевшее, надменное лицо хозяина. – Он дал мне понять, что между вами произошла небольшая размолвка, которую, я уверен, можно запросто уладить к обоюдному удовольствию. – Он повернулся к Джонатану Кэди и положил руку в алой перчатке на узкие плечи мирового судьи. – В конце концов, у двух столь уважаемых людей, как добрый друг и союзник короля и мировой судья одной из лучших деревень этой колонии, не может быть причин для ссоры. Верно, уважаемый Джонатан?