Я натянула трусики и лифчик, схватила легкие брюки и белую рубашку с широкими полами, узлом их завязала.

— Мы ведь не спали, да? — повернувшись, жестко спросила. Женя не стал бы меня брать против воли или спящую. Наверное. Сейчас сложно быть уверенной в чем-либо. Есть же всякие вещества, которые сметали барьеры настолько, что даже об сексуальных предпочтениях и гендерной ориентации забываешь. Но я не верю, что Женя мог меня наркотиками накачать. Просто не верю. Дура я. До сих пор думала, что он не причинит мне физического вреда.

Женя едва заметно улыбался и молчал. Отвечать не собирался. Ну и черт с ним! Схватила спортивную сумку и бросила внутрь смену белья и какие-то шмотки. Пусть подавится! На одежду я сама зарабатывала, но ничего не хочу забирать. Все здесь пропахло фальшью и предательством.

— Дина, — когда выйти хотела, резко поднялся и за руку меня схватил. — Помни, что я приму тебя любую. А он?

— Иди к черту! — и руку выдернула.

Я не обольщалась насчет благородства мужа: сегодняшняя ночь показала, что он не желает меня отпускать. Не знаю по какой причине, но сопротивлялся моему уходу из его жизни, используя такие средства, что я начала сомневаться в его психическом здоровье. Неужели любит? Нет. Когда по-настоящему любишь, цинично обманывать, подставлять и предавать не будешь. Женя любил свою любовь ко мне. Он часто говорил, что я единственная в мире, кто дорог ему по-особенному, кто нужен, как воздух. Мне кажется, он и сам не знал, где там правда: что скрывает его сердце? Надеюсь, найдет ответы без меня. Но подстраховаться нужно: Матвея забрать у свекрови. Женя всегда ловко влиял на мои решения через сына. Не хочу повторения. Для начала к Насте отвезу. У нее искать не будет. Сомневаюсь, что он вообще знает, где она живет, разве что приблизительно.

Вера Петровна жила недалеко, в Раменках. Она была неплохой женщиной. Со свекровью нужно объясниться. Матвей у нее единственный внук, бесспорно любимый. Она не знала, что он не родной для ее сына. Я не уверена, стоит ли говорить ей. Будет ли любить внука меньше? Матвей привязан к бабушке, ему тяжело будет, если их общение прекратится. Но Женя, вполне вероятно, и сам ей скажет. Если решит порвать с прошлым. Сейчас я не знала, как будет складываться наше общение после развода.

Прежде чем постучать, снова Максима набрала. Телефон выключен. Неужели реально поверил в это представление и вычеркнул меня из жизни? Нет уж! Я не сдамся! Отвезу сына в безопасное место и к нему поеду. Барсову придется выслушать меня!

— Диночка, здравствуй дорогая, — открыла свекровь.

— Здравствуйте, Вера Петровна, — я слегка приобняла ее. — Привет! — увидела сына и не сдержалась, обнимать бросилась.

— Ну, мам! Ты чего? Хватит уже.

Взрослый уже, не давал больше запросто нежничать с собой. А мне это так нужно. Столько сказать предстоит Матвею, правду открыть, обрушить его мир. Развод — тяжело для всех участников, только взрослые теряли друг друга, а дети привычное и стабильное. То, что по умолчанию константой быть должно. Как говорить про Макса вообще не знала. Как объяснить это? Примет ли? Поладят ли? Причем оба. Для Максима это будет не меньший шок, чем для Матвея. Нужен ли ему сын через столько лет? Нужна ли ему я после вчерашнего?

— Сынок, собирайся, поедем.

— Домой? Давайте в кино! А папа где?

— Папа дома, а мы поедем к тете Насте.

— А зачем?

Да что же столько вопросов!

— Я тебе потом расскажу, беги, — я на свекровь посмотрела: — Вера Петровна, напоите чаем? Я даже не завтракала.

— Пойдем, у меня как раз пирог яблочный остался. Вчера пекла.

Я в ванную зашла и умылась. Старый макияж черными кляксами по лицу стекал. Как и моя прежняя жизнь. Как же быстро обыденность превращалась в безумное нечто. Хотелось бы мне вернуть стабильную уверенность в завтрашнем дне? Возможно. Так ведь легче. Но я должна через все это пройти, очиститься от лжи: от своей и от той, что вокруг.

Вытерла лицо полотенцем и на отражение свое уставилась: на меня глядела бледная девушка с большими глазами и горькой складкой вместо губ. Я попыталась улыбнуться, пока не выходило. Но обязательно получится! Я начну новую жизнь, где будут только настоящие верные люди. Только так!

— Тебе разбавить чаек? — хлопотала свекровь. — Ну садись, кушай.

Я прошла в тесную кухоньку, на стул опустилась. Дом у свекрови еще восьмидесятых годов: комнаты приличные, а в кухне не развернуться. Я предлагала как-то перепланировку сделать, объединить с «залом», к примеру, чтобы не толкаться у плиты, но Вера Петровна ни в какую.

— Разбавьте, пожалуйста.

— Как там Женя? Давно не заезжал, только по телефону все. Дин, — она присела, замялась поначалу, — у вас все нормально? Позавчера ночью звонил, тебя искал.

— Вера Петровна, мы с Женей… — я нервно под столом пальцы ломала. Муж не сильно ладил с матерью: был нетерпим, раздражителен к нежности с ее стороны, лишний раз ехать к ней не хотел. Он не вдавался в подробности, только сказал однажды, что отец был сильно строг с ним, поэтому и сам не приемлел излишней мягкотелости. Вера Петровна после отъезда за границу Аллочки, наоборот, скучала, к сыну тянулась, вероятно, поэтому Матвей для нее такой отдушиной стал. — Мы с Женей разводимся.

— Да как же это… — свекровь смотрела на меня с таким обреченным смирение, что мне стало не по себе. Словно знала она, что момент близился. — Все-таки расходитесь…

— Вера Петровна, — я взяла ее за руку. Она вся с лица сошла, испугала меня даже, — только не волнуйтесь. Мы с Женей не можем жить вместе. Простите, это мое решение, но слишком сильны наши… разногласия.

Я не стала говорить об истинных причинах — она мама все-таки. Надеюсь, и Женя пощадит и избавит ее от подробностей. Зная его отношение к матери, он может изложить все в особо извращенной форме, чтобы стыдно и ей в том числе стало.

— Ох, Дина, расстроила ты меня, но отговаривать не буду. Делай, как правильным считаешь. Если бы у меня хватило смелости когда-то, возможно, сын у меня другим был.

— Вера Петровна, не плачьте, ну что вы, — я обернулась, проверила, чтобы Матвея не было. Сейчас я не готова к объяснениям.

— Знаешь, сколько раз я порывалась от Бориса уйти? — она рукой махнула, словно пустое это все. — Но так и не смогла. Муж у меня тяжелым человеком был, очень строгим к Жене. Алла была совсем маленькой, не помнит, а сыну доставалось… Даже сейчас, — свекровь кухоньку осмотрела, — не меняю ничего. Привыкла, что дух Бориса в этой квартире. Понимаю, что поэтому и сын сюда не любит ездить, но ничего поделать не могу. Женя так похож на него порой… — свекровь в глаза мне пытливо заглянула. — Неужели руку поднял на тебя?

— Нет! — уверила я. — Конечно, нет.

То, что он сделал вчера, отвратительно, но ни меня, ни Матвея никогда не бил.

— Дина, ты же меня не забудешь? Я же без Матвейки помру одна. Женя без вас и не вспомнит обо мне. Только деньги на карточку отправляет и все. Ты же знаешь.