Дрейфу­са отказаться от помилования, которое не снимет с него позорного пятна, и добиваться нового пересмотра дела. Но измученный узник не мог больше бороться; когда президент Лубэ объявил о помилова­нии Дрейфуса и освобождении его из тюрьмы, он принял эту милость и успокоился у семейного очага. Чтобы замести следы позорного дела и не компрометировать армию, правительство провело через парла­мент акт об амнистии для всех, совершивших преступление в связи с делом Дрейфуса (1900).

Однако совесть лучших людей Франции не могла успокоиться. Клемансо, Жорес и другие искренние республиканцы продолжали работать над разоблачением патриотических обманов. В 1903 г. Жорес объявил в палате депутатов о новооткрытых махинациях быв­шего генерального штаба. Новый военный министр Андрэ изучил «секретное досье» и пришел к заключению, что необходим вторич­ный пересмотр дела Дрейфуса. Это побудило и Дрейфуса ходатай­ствовать перед кассационным судом о пересмотре. Было произведе­но дополнительное следствие, продолжавшееся два года, и только в 1906 году высший суд окончательно признал Дрейфуса невиновным. Пятно было снято не только с одного еврея и французского еврей­ства, припутанного антисемитами к делу, но также с самой респуб­лики. Политическая атмосфера стала очищаться от клерикально-ан­тисемитской грязи. Стоявшее у власти с 1902 года радикальное ми­нистерство Комба энергично проводило систему отделения церкви от государства. Закрытием всех школ католических конгрегаций и заменою их светскими школами оно уничтожило змеиные гнезда кле­рикализма. Уродливому «национализму» дрюмонов нанесен был не­поправимый удар. В парламенте националисты и клерикалы потеря­ли всякое значение. Дело Дрейфуса оказалось средством доведения до абсурда шовинистической реакции во Франции.

§ 25 Внутренняя жизнь французских евреев

Извлекли ли сами евреи полезный урок для себя из тяжелых ис­пытаний той эпохи? Антисемитская эпидемия несколько задержала тот процесс ассимиляции и самоотречения, который совершался во французском еврействе с конца XVIII века. Более чуткие люди стре­мились спасти то, что еще уцелело из обломков национальной орга­низации, идею солидарности евреев всех стран, в форме культурной миссии западного еврейства среди угнетенных и отсталых восточ­ных соплеменников. В самый канун описываемой эпохи (1880) умер наиболее яркий представитель этой идеи, Адольф Кремье, президент «Alliance Israélite Universelle» в Париже. Союз продолжал устраивать на Востоке еврейские школы с преподаванием на французском язы­ке и оказывал помощь в случаях катастроф — погромов, ритуаль­ных обвинений и всяких гонений в турецких владениях, в Румынии и частью в России (помощь эмигрантам). Но в силу обстоятельств дея­тельность «Альянса» все более теряет свой политический характер и сосредоточивается в области культурно-филантропической. К это­му вынуждала его та агитация, которая велась в антисемитской прессе всей Европы против мнимого «еврейского интернационала», «цент­рального еврейского правительства» в Париже. Дрюмон, как извест­но, выставлял «Альянс» главным пугалом, наряду с банкирским до­мом Ротшильда. Нужно было доказывать свою лояльность и вся­чески сокращаться, чтобы не быть заметным. Политической дея­тельности «Еврейского союза» в защиту гонимых русских евреев мешал франко-русский союз, который окреп в 1891 г. и немало содействовал деморализации республики, сблизившейся с деспо­тией. Даже у себя дома «Альянс» оказался бессильным во время бури дрейфусиады.

Отдельные политические деятели из евреев, а не целые орга­низации принимали участие в этой борьбе за правду. Жозеф Рей­на к, депутат парламента из умеренно-республиканской группы и редактор газеты «République française», боролся раньше против буланжизма, а потом против антисемитско-клерикального заговора в деле Дрейфуса; но все это он делал больше как француз, чем как представитель еврейства, от которого был очень далек по своим воззрениям. Ближе к своему народу стал под конец жизни млад­ший его соратник в «деле», вышеупомянутый Бернар Лазар. Лаза­ра привлекала глубокая проблема еврейства, и он долго искал разре­шения ее. Сначала он решил ее в духе века. В статье «Juifs et Israélites» (1891) он еще защищал евреев против антисемитской лжи сомнитель­ным доводом о различии между эмансипированными западными «израэлитами» и порабощенными, культурно отсталыми «juifs», или «жидами» Восточной Европы. Он видел на Западе авангард еврей­ства, не замечая, что этот авангард так далеко ушел вперед, что поте­рял всякую связь с народной массой и с лучшими заветами нацио­нальной культуры. В своей книге «Антисемитизм, его история и при­чины» (1894) Лазар развил оптимистическую мысль, что расовый или национальный антисемитизм исчезнет с упразднением обособленно­сти евреев, а экономический антисемитизм перестанет пленять про­летарские массы, когда они убедятся, что нужно бороться с капита­лом вообще, а не только с еврейским капиталом. От этих ходячих рассуждений Лазар отказался после того, как дрейфусиада раскрыла перед ним темные глубины еврейской проблемы. Несколько лет бо­ролся он за пересмотр судебного процесса, писал статьи и брошю­ры, вел переговоры с политическими деятелями, а когда его усилия увенчались успехом, перешел от общей политики к еврейской. На время он увлекся политическим сионизмом и участвовал во втором Базельском конгрессе (1898), но потом отошел от движения, недо­вольный «дипломатией» Герцля. Знакомство с русскими и румын­скими евреями заставило Лазара отказаться от своего ошибочного мнения о восточном ядре нации. Преждевременная смерть (1903) по­мешала этому искателю правды найти полный ответ на еврейскую национальную проблему.

Евреи имели немало друзей среди лучших людей Франции, но эти друзья понимали каждый по-своему интересы еврейства. Эрнест Ренан, которого исторические работы должны были сроднить с древ­ним еврейством, оставался чужд национальной концепции еврейской истории. Мы уже видели, как он защищал евреев тем, что отрицал чистоту их расы и право на титул нации. В это время он написал свою обширную «Историю израильского народа» («Historie du peuple d’Israël», пять томов, 1887-1892) — одно из самых красивых, но и самых субъективных произведений историографии. Восторженное преклонение перед универсальными идеалами библейских пророков и резко отрицательное отношение к национальному началу в эво­люции еврейства — эта система немецких теологов совершенно разрушала ткань еврейской истории. Своими гениальными догадка­ми Ренан часто ярко освещал отдельные темные моменты в истории иудаизма и христианства, но какой-то странный в свободном мыс­лителе церковный атавизм, сказавшийся еще раньше в его «Проис­хождении христианства» («Origines du christianisme»), мешал ему по­стигнуть общий ход еврейской истории, душу творившего ее народа. Вот почему в «Истории израильского народа» Ренана могли най­ти для себя доводы и антисемиты и «юдофилы», такие публицис­ты-антиподы, как Дрюмон и Леруа-Болье. Академик Анатоль Леруа-Болье, автор книги о России («Империя царей), разру­шал теории антисемитов в своей обширной апологии «Израиль среди народов» («Israel chez les nations», 1893). Он приходит к обыч­ному выводу гуманистов: «Своими добродетелями евреи обязаны самим себе, а своими пороками — преследованиям со стороны хри­стианских народов». Он причисляет антисемитизм к «доктринам ненависти», вроде антипротестантизма в католических странах и антиклерикализма при режиме свободомыслия («Doctrines de la haine», 1902). Консерватор, добрый католик, Леруа-Болье дока­зывал