Рядом с этим «мечтателем гетто» стоит трезвый западник Клод Монтефиоре (род. в 1858 г.), из аристократии лондонского Вест-Энда, теолог-рационалист и реформист. Возвращение к библейско­му иудаизму и отречение от всей позднейшей исторической тради­ции — таков идеал Клода Монтефиоре, развитый им в ряде лекций и проповедей («Aspects of Judaism», 1895) и в форме дидактического ком­ментария к Библии («Bible for home reading», 1896-1899). Лишен­ный национального покрова и сведенный к абстрактному «теизму», библейский иудаизм позже сочетался в уме Монтефиоре с евангель­ским учением, и он поднял старый вопрос о слиянии основных идей иудейства и христианства. Его товарищем по части пропаганды «ли­берального иудаизма» был Израиль Абрагамс (1858-1925), про­поведи которого также напечатаны в сборнике «Аспекты иудаизма». Лучшая историческая работа Абрагамса «Еврейская жизнь в сред­ние века» («Jewish life in Middle Ages», 1896) составлена по образцу культурно-исторического труда Тидемана. Вместе с Монтефиоре Абрагамс основал в 1889 г. научный трехмесячник «Jewish Quarterly Review», английский двойник парижского «Revue des etudes juives». В этом журнале помещал свои исследования, между прочим, лектор Т алмуда в Кембриджском университете Соломон Шехтер(1847— 1915), который прославился открытием каирской «Генизы», где ока­зались затерянный еврейский подлинник Притчей Бен-Сиры и мно­гие акты из эпохи Гаонов. Выходец из Румынии, Шехтер писал свои научные труды по-английски («The Wisdom of Ben-Sira», «Saadyana», «Studies in Judaism», 1896-1902). Для разработки истории евреев в Англии было учреждено в 1887 г. специальное Историческое обще­ство (Jewish Historical Society of England), которым руководили Лю­сьен Вольф и Джозеф Джекобс. Вольф был выдающимся пуб­лицистом, печатавшим политические статьи как в общих, так и в ев­рейских журналах (особенно в лондонском еженедельнике «Jewish World»). Из его исторических работ наиболее известна моногра­фия о Манассе бен-Израиле («Manasseh ben Israel’s Mission to Cromwell», 1901). Джекобс был организатором «Русско-еврейско­го комитета» и всей той газетной кампании, которая привела к английским протестам против российских гонений на евреев. Его труды по ранней истории английского еврейства («Jews of Angevin England», 1893), как и другие его работы, по части еврейской ис­тории, этнографии и статистики («Sources of Spanish-Jewish History», 1894; «Studies of Jewish Statistics»), содержат немало на­учного материала.

«Восточный ветер» внес свежую струю и в неподвижную ат­мосферу еврейской жизни в Голландии. Через эту страну также ежегодно проходили партии эмигрантов из Восточной Европы, ко­торые по пути в Америку останавливались в порту Роттердама и часто оставляли в стране группы семейств. От этого притока пе­реселенцев еврейское население Голландии увеличилось за после­дние два десятилетия XIX века (в 1881 г. было 82 000, а в 1899 г. — 104 000). Половина всех голландских евреев находилась в Амстер­даме. Их гражданские права никем не оспаривались, а участие их в политической жизни страны было слишком незаметно, чтобы возбуждать политические страсти на национальной почве. Здесь были одинаково слабы и сила притяжения, и сила отталкивания между еврейским и христианским обществом. Эта взаимная сдер­жанность при формальном гражданском равенстве предохраняла обе стороны от конфликтов, причинявших столько горя евреям соседней Германии.

Не убереглась, однако, от модной болезни антисемитизма ка­толическая соседка Голландии, Бельгия. Туда зараза была зане­сена из родственной по языку и религии Франции. В тот самый год (1898), когда антисемитизм шумел на улицах Парижа в связи с «де­лом Дрейфуса», горсть бельгийских антисемитов пыталась поднять такое же движение у себя дома. Клерикалы, заседавшие в сенате, тре­бовали отказа в натурализации еврейским переселенцам. При обсуж­дении в сенате законопроекта о разносном торге антисемиты уверя­ли, что все евреи в Бельгии занимаются этой профессией в ущерб нор­мальной торговле. На это сенатор-еврей Гирш возразил, что коро­бейников в стране насчитывается 17 000, а евреев во всей Бельгии только 9000, считая в том числе жен и детей, т. е. менее 2000 се­мейств, — следовательно, они не могли монополизировать разно­сный торг. В том же году клерикалы пытались воскресить юдофо­бию при помощи одной из тех средневековых церемоний, о которых Европа давно забыла. В Брюсселе заседал католический конгресс, в котором участвовали высшие сановники церкви различных стран. В воскресенье, 17 июля, члены конгресса устроили торжественный крестный ход по улицам по случаю «чуда», совершившегося в этот день в 1370 году: евреи тогда будто бы прокололи церковную гостию для оскорбления символа тела Христова, но из хлебного символа по­текла кровь, и обнаруженные святотатцы были сожжены на костре во славу Божию. Память этого мнимого чуда праздновалась теперь шествием по улицам Брюсселя десятитысячной толпы, с кардинала­ми и епископами во главе. Либеральные и радикальные газеты про­тестовали против этой манифестации, ворвавшейся из мрака XIV века в современность; местами либералы и социалисты устраивали кон­трдемонстрации против поповской затеи. Вскоре, однако, эта мгно­венная вспышка антисемитизма погасла: эпидемия ослабела в своем французском гнезде после ликвидации дрейфусиады, а в Бельгии с ее горстью евреев антисемитизм был более смешным, чем грустным явлением. Маленькая бельгийская колония продолжала мирно жить в своих прежних гнездах — Антверпене, Брюсселе, Льеже, Генте, уве­личиваясь притоком переселенцев из России, так как Антверпен ле­жал по пути эмигрантов в Америку. В этом городе евреи фигуриро­вали и среди местного крупного купечества, и в рядах рабочего про­летариата.

Вне сферы влияния антисемитизма оставалась Италия, где 40 тысяч евреев терялись среди 33 миллионов христиан. Итальян­ские евреи использовали в полной мере свою гражданскую свобо­ду. Они заседали среди избранников народа в палате депутатов (число их колебалось там между би 15) и в сенате; они занима­ли на государственной службе высокие посты, не исключая и мини­стерских. Вовлеченные в круг общегражданской жизни, евреи за­были не только о своем недавнем гетто, но и о том, чему гетто служи­ло только устарелой внешней оболочкой, — о своей национальной организации, от которой уцелели только полупустые синагоги. На месте старых невзрачных синагог в Риме, Милане, Флоренции, Ли­ворно, Турине воздвигались великолепные «храмы», часто с рефор­мированным богослужением, музыкальными хорами и органом, но в этих храмах молились немногие. Религиозный индифферентизм при отсутствии национального самосознания оказал свое действие. Рав­винский институт в Падуе, связанный с славным именем С. Д. Луццато, был перемещен в Рим (1887), но перемена места не содействовала его возрождению. Еврейская наука в Италии заглохла: еврейские умствен­ные силы уходили в итальянскую науку и литературу. Из них особен­но прославился антрополог-психиатр Чезаре Ломброзо, наделав­ший много шуму своей теорией о психофизических особенностях пре­ступных типов и о родстве гениальности с помешательством. Иммиг­рация из Восточной Европы была ничтожна в Италии, которая сама посылала в Америку массы своих эмигрантов.

В Швейцарии вынужденная эмансипация евреев (том II, § 52) улучшила их гражданское положение, но отношение к ним христи­анского общества не