За стойкой бара жонглировал разноцветными бутылками некий хмырь со всероссийски знакомым лицом – не то думский депутат, не то сенатор из Совета Федерации. Сбоку от него красовался ценник с весёленьким названием: «Почем нынче опиум для народа? или Балдейте на здоровье!». Под названием перечислялся ассортимент: марихуана, анаша, государственное телевидение, героин, брифинги, «колеса»…

Тут неожиданно для Ледогорова заиграли его любимое «В Кейптаунском порту».

– Белый танец, сявки! Дамы приглашают кавалеров! – заорал, перекрикивая «музончик», заводной ди-джей Фат.

К Роджеру тотчас подскочила какая-то фигура и, отколов шутовской книксен, увлекла за собой. Ледогоровская дама была рослой и могучей, с перебитым боксерским носом и энергично выпирающей челюстью. А точнее – оказалась вовсе не дамой, а профессором Платоновым собственной персоной. Викинг был облачен в торжественный чёрный смокинг с непременной бабочкой, Роджер пребывал в боевом камуфляже с полными подсумками и стреляющим ножом разведчика. Карман брюк эротично оттягивали гранаты наступательного боя.

Где пиво пенится,

Где пить не ленятся,

Где юбки узкие трещат по швам…

– Сявки, обратите внимание, что нам выдаёт пара номер 13! – ревел в микрофон «разогретый» Фат. – В натуре, они – лидеры нашего сегодняшнего лохотрончика!

Парой номер 13 были Роджер с Викингом. Хотя «выдавала» пара – из рук вон. Каждый стремился вести другого, в итоге танец все больше походил на борцовскую схватку. В которую скоро и перешел. Спустя пару минут, Весёлый Роджер поймал себя на том, что они с профессором выделывают коленца капоэйры – условного поединка под музыку.

Подполковник наметил удар ногой в висок, но профессор плавно совершил нырок и, в свою очередь, продемонстрировал двойной по почкам.

Остальной народ прекратил отплясывать, сгрудился с радостными воплями вокруг «прикольной» пары. Давно и музончик иссяк, поскольку ди-джей также погрузился в созерцание творимого на площадке. Бойцы уже тяжело дышали, и Викинг промокнул потный лоб листками, которые на ходу выдрал из диссертации своего аспиранта.

Но вот Роджер, сделав обманный финт, выпрыгнул вверх, обхватил профессора ногами поперек торса и обрушил на пол. А сам уселся сверху и обозначил смертельный удар в сердце.

Нет: не обозначил. В руке откуда-то оказалась финка, и она мягко вошла меж ребер по самую рукоятку. Мощное тело Викинга выгнулось в судороге и бессильно опало. А Роджер недоуменно разглядывал рукоятку ножа, торчащую из нарядного смокинга, словно странноватая бутоньерка.

Смолкший на мгновение зал разразился аплодисментами.

– Браво! – надрывался ди-джей. – Сявки, приветствуйте! Это – хит нашего лохотрончика! Приз – в студию!

Грянул гимн, сявки замерли по стойке «смирно», и две олимпийские чемпионки в бикини, покраснев от натуги, втащили на огромном подносе приз: орден «За заслуги перед Отечеством», шикарную виллу на Канарах и бесплатную путевку в сибирский курорт Белокуриха.

Разворотливый Фат тут же ухватил с блюда орден, пришпилил его близстоящему министру. Вилла на Канарах мгновенно растворилась в оттопыренном кармане олигарха с повадками потомственного графа и глазками рыночного напёрсточника. На долю Ледогорова осталась алтайская здравница Белокуриха (24 календарных дня, полное санаторное обслуживание плюс бесплатная дорога в один конец).

– Поздравляю победителей нашего лохотрончика и пламенный привет всем тусовщикам! – испускал децибелы сияющий ди-джей. – Прощаюсь с вами, сявки, до следующего вечера! Расползайтесь аккуратно, не передавите друг другу хвосты!

И тут на глазах у Роджера дискотека начала превращаться в Спилберговский «Парк Юрского периода». У лощеного прохиндея из президентской администрации из-под выутюженных брюк принялся выползать, всё удлиняясь, зеленый хвост. Затем на спине, рассадив по шву пиджак от Кардена, образовался громадный гребень из ороговевших пластин. А на шее, вытянувшейся вперед метра на полтора, утвердилась удлинённая башка – абсолютно голая, без ушных раковин, зато с оскаленной пастью, из которой торчали впечатляющие зубы. По соседству с этим чудищем громила-скинхед превратился в мощного бронтозавра и вращал злобными глазками: кого бы сожрать? А слева и справа, сбрасывая одеяния и человеческую личину, нарождались всё новые ящеры: стегозавры, диплодоки, плезиозавры… Над головами, тяжко хлопая перепончатыми крыльями, пролетел одинокий археоптерикс.

В этот момент Роджер поймал себя на том, что стоит голый на четвереньках, покрываясь чешуйчатой броней.

Ди-джей Фат, ведущий и хозяин «лохотрончика», с умилением взирал на шабаш оборотней:

– Чтобы завтра, как штык, – снова на нашу дискотеку! Обещаю новый музончик. Оттянетесь от души, мои верноподданные динозаврики!

* * *

Ни в родной Москве, ни где-нибудь в Лаосе или Никарагуа к Весёлому Роджеру не приходили такие сновидения, как на туманных невских берегах. Северная столица одаривала его снами ни с чем не сообразными, потусторонними, сугубо питерскими мистериями и фантасмагориями. Как правило, эти сны бывали щедро приправлены очевидным умопомрачением, они попахивали заговором и мятежом, кровью на истоптанном снегу Сенатской площади и студёными казематами Петропавловки. Казалось, духи здешних болот вселяли в приезжего человека тоску по несбывшемуся, ввергали в соблазн всяческой чертовщиной, а призраки Кондрата Рылеева и четырех его собратьев по виселице склоняли г-на жандармского подполковника писать вольнолюбивые поэмы и восставать против государственных устоев.

Доска объявлений

Третьего дня в автобусе 74-го маршрута была утеряна разделяющаяся ядерная боеголовка, предназначенная для размещения в головной части ракеты SS-27. Нашедшего просьба позвонить по ниже указанному телефону, спросить Фёклу Фроловну. Вознаграждение гарантируется.

(Санкт-Петербург, 20.. год)

За окном упала звезда. Проскользнула по темному небу и канула в никуда – будто и не было ее вовсе. Платонов проводил беглянку взглядом, усмехнулся: «Вот и мы так же! Чиркнешь по небосклону – и нет тебя в помине…».

Он уже минут сорок стоял в темной кухне, прижавшись лбом к оконному стеклу, и говорил – не то с собою, не то с Санькой Мигалкиным. «Знаешь, Санька, – посетовал профессор, – мне ведь этот москвич крючконосый всю жизнь перевернул. Незаметно так: раз – а она уже другая!».

Если честно, то переворачиваться его мир начал ещё до встречи с Роджером. Жил себе человек в очень конкретной, очень ему доступной системе координат, и всё было относительно ясно, и сам себя он устраивал – уверенный, целеустремленный, добрый и далеко не безобидный.

В жизни он помогал всем, направо и налево. Хотя «слюнявая доброта Тимуров» была, по его понятиям, нерациональна и потому – аморальна. Рядом с ним всегда было надёжно, но неуютно – как за броней легендарного танка «Т-34». Казалось, вокруг Платонова царило мощное электрическое поле, в котором пощёлкивало, волосы вставали дыбом и зашкаливали приборы.