– Что это?! – Огонь слегка стих, но не отступил, продолжая тлеть внизу живота.

– Защита от жреца. – Заметив, что мое непонимание грозит ему скандалом, пояснил, как если бы читал лекцию: – Есть две возможности противостоять воздействию: защищать кого-то очень тебе дорогого или… испытывать сильнейшее сексуальное возбуждение. В нем ты не жертва, ты ищешь добычу, которая смогла бы тебя удовлетворить. Это уже не эмоции, а инстинкты.

Ситуация, мягко говоря, была комичной. С одной стороны, мне хотелось двинуть ему в рожу, с другой…

– А если я не смогу сдержаться? – мурлыкнув, поинтересовалась я.

Марк улыбнулся. Грустно.

– Тогда это будет первый случай изнасилования самаринянского жреца. И, – он сделал короткую паузу, но меня она насторожила, – если у тебя есть скрытая тяга к женщинам…

Закончить я ему не дала, прошипела, пытаясь реально оценить, насколько же у меня хватит сил бороться с собой:

– Ты мне за это еще заплатишь!

Тот на миг отвел взгляд, но ответил спокойно:

– Я ввел тебе ингибитор – он замедлит действие препарата, пик придется как раз на пять – пять десять. Антидот в нем же, сработает на максимальной концентрации.

Он ушел, догадываясь, что, если задержится хоть на секунду, не будет никакой встречи с Исхантелем у меня и операции по спасению девушки – у него.

А я начала собираться, стараясь не терять сосредоточенности. Слишком четко в такие моменты представляла себе, что могла бы сделать с Валандом, попади он мне в руки.

Когда села в кар, стало немного легче. То ли привычные действия сбили накал, то ли нечаянное воспоминание о Ровере. О своеволии я ему не доложилась, так что предположения о возможных последствиях подобного шага слегка отрезвили.

Мысли связаться, пока была возможность, даже не возникло. Не в том состоянии, когда любой мужчина рассматривался только как возможный партнер в постельных игрищах. Разговаривать с шефом и видеть перед глазами, как мои руки ласкают его тело…

Кинула машину на уровень ниже – отвлекаться от управления здесь было сложнее.

Поставив кар на стоянку, была почти нормальной. Вот и думай, что нужно для счастья…

Счастье оказалось недолгим.

Невысокие здания, много деревьев, детские голоса, доносившиеся из огороженных кустарником дворов… В любое другое время увиденное могло вызвать тоску по дому, сейчас же мой взгляд голодно рыскал по немногочисленным прохожим. Мужчины, женщины…

В последних искала изюминку. Четкий профиль, брови вразлет, густые ресницы, разрез глаз, который отличал и Жаклин, и Сои.

С первыми было значительно сложнее. Сильные руки, крепкие ладони, упругий живот, узкие бедра, ноги… Отводить глаза не получалось, с каждым шагом желание разгоралось все сильнее, заставляя смотреть, оценивать…

Войдя в здание миссии, битву с собой уже практически проиграла. Было все равно, с кем, лишь бы рядом чужое тело, лишь бы сжимающее все внутри напряжение взорвалось и рассыпалось удовлетворением.

– Ты вовремя, – улыбнулась Жаклин.

Ждала она меня в холле первого этажа. Одна. Охраны, даже если та и была, я не заметила.

– Я стараюсь не опаздывать, – хрипло выдохнула я, скользя взглядом по ее фигуре. Юбка чуть выше колен не скрывала стройных ног, элегантный пиджак по фигуре подчеркивал высоту груди и тонкость талии.

Ну, Марк!

– Тебе нехорошо? – встревоженно произнесла Жаклин, подходя ближе. Хотелось бы знать, как я выглядела со стороны. – Воды?

– Не стоит, – обнаружив в себе аварийный запас самообладания, уже спокойнее отозвалась я. – Видно, сказывается акклиматизация. Сейчас пройдет.

Обеспокоенность из ее взгляда так и не ушла. Это было хорошо или плохо?

– Присядь, – уже тверже произнесла она и, взяв мою ладонь в свою, подвела к креслу. Я захлебнулась собственным вздохом, ощутив, как заалели щеки и жарко потянуло внизу. – Я позову господина Исхантеля.

Сказать я уже ничего не могла, только кивнуть. Внутри родился смешок: я еще никогда не чувствовала себя сексуально озабоченной. Интересный опыт, если бы… не хотелось растерзать того, кто это со мной сделал. Прямо в постели… Или придушить. Там же.

Раздвоение личности было налицо…

Когда Жаклин вернулась, уже не одна, я судорожно облизывала ставшие слишком чувствительными губы.

– Господин Исхантель, позвольте вам представить журналистку с Земли Элизабет Мирайя.

Моля уже его богов, чтобы не дали мне сорваться раньше времени, протянула руку.

– Очень рада знакомству, господин Исхантель.

Подавать свою он не торопился, пристально смотрел на меня. Я отвечала тем же. Глаза, губы, грудь…

Я еще вчера заметила, что он хорош собой. В нем была та же аристократичность, что и в Ровере. Холодная, взвешенная, заставляющая любоваться им скорее как произведением искусства, чем живым существом.

«Ну, ты и вляпалась!» Голос моей второй половинки был насмешливо-ехидным. И… волнующе хриплым.

Как я ее понимала.

Сейчас на фоне горевшего во мне огня отстраненность самаринянина смотрелась еще ярче, сверкая гранями. Изысканная простота жестов, едва заметная, но столь очевидная надменность взгляда, наклон головы, упругое тело, которое я «видела» сквозь одежду…

Глядя на него, хотелось сломать, порвать в клочья эту бесстрастность, растоптать, растопить, заставить стонать вместе с собой и умолять продолжать сладостную пытку…

– Жаклин сказала, что вы хотели осмотреть здание миссии?

Глубокий, насыщенный полутонами голос.

Внутри дрогнуло, по позвоночнику прошлась волна. Одурманивая, разбивая бастионы разума, который пытался напомнить, что все это не более чем игра.

Я ему не верила! Мысленно повторяя: «Мое! Не отдам!» – и буквально чувствуя, как впиваюсь ногтями в его спину, когда он прижмет меня к пылающим огнем простыням.

Рык удалось заглушить, с плотоядным взглядом оказалось хуже. Как там говорил Марк… добыча?!

– И если вы не откажете мне в этом удовольствии… – скорее прошептала, чем произнесла я, – моя благодарность не будет знать границ…

Желание было острым, как ураганный ветер в ледяной пустыне, и столь же болезненным. Оголенные нервы; движения, угадываемые кожей; чувства, которые читались столь же просто, как если бы он описывал их сам.

Я знала, что он собирался сделать со мной, проживала спрессованные в мгновения минуты, в которых он приручал меня к себе, позволял ощущать немыслимое счастье только от присутствия рядом с ним, наслаждался моим смятением, когда я, понимая, что со мной происходит, продолжала искать с ним встречи…

Тварь!

А та, другая Элизабет урчала, выгибаясь, как кошка: «Но какая привлекательная тварь!»