вы поладили, — пробормотал я, спешно отводя взгляд. И вдруг спохватился: — Но как, ради Когане Но, ты так быстро отшелушила нательный комбинезон⁈

На руках, шее и лице девушки действительно почти не осталось прозрачной плёнки, на избавление от которой у меня лично ушёл не один день в жаркой пустыне. О недавнем образе «подарка в капсуле» напоминали лишь небольшие тонкие диски, по-прежнему лепящиеся к вискам Ч’айи.

— Выяснилось, что плёнка неплохо растворяется под действием соляного раствора и сухой чинги. Только с этим пока не вышло. — Кончиками пальцев она прикоснулась к пластинкам и недовольно поморщилась. — Словно к коже пришиты…

— Сойдут… — кивнул я. И с тоской задумался, что девчонка определённо смышлёнее меня. — Силой отодрать не пробуй…

Она нахмурилась, будто я брякнул что-то на редкость очевидное. Добавила:

— Кстати, с Пияной мы не поладили, а сдружились!

О, просто шикарно! Я провёл в Тиаме семь бесконечных лет, и до сих пор не завёл никого, кого смог бы назвать своим другом. Ч’айя провела здесь пару скоротечных дней, и у неё появилась настоящая подруга.

— Ланс! — вдруг воскликнула она, а я чуть не выронил стакан. — Ты ранен⁈

Подступила, потянувшись к щеке. Заставила почти отшатнуться, но вовремя сдержаться ради ещё одного, пусть и мимолётного, прикосновения.

— Ах, это⁈ — с усмешкой уточнил я, стараясь казаться невозмутимым. — Царапина, супом облился. Заживёт, не бери в голову…

— Дай посмотреть! Не дёргайся, сиди спокойно.

Скрывать не стану, мне была приятна забота Ч’айи.

Поэтому я дал усадить себя, стянуть пальто, а затем несколько минут терпел, пока девушка (сквозь зубы ругаясь на мою беспечность) счищала засохший «бинт» и заново, куда более старательно и терпеливо, повторяла процедуру обеззараживания. При этом у меня вставал, будто надувной над шествием Канамара-ац’ри…

— Опять пил? — тихо спросила она, находясь близко-близко. Спросила с лёгким недовольством, но привычно, будто обыденно.

— Работа такая… — пробурчал я, стараясь дышать в сторону.

— Итак?

Ч’айя отступила, осматривая обновлённый мазок «жидкого пластыря».

— Вийо?

— Ты закончил свои «важные дела»?

— Ах, да, конечно! — Воспоминания о гонораре и премии с новой силой разлили тепло в груди. — Всё получилось! Не знаю точно, как, но получилось, и я заработал нам кучу денег.

Она упёрла руки в бока, склонила голову, одной позой вопрошая: «нам?».

Я было думал смутиться, а затем покосился на Ч’айю снизу вверх и понял, что та вроде даже и не против озвученной формулировки…

— Вот только, — добавил я с виноватым пожатием плеч, и в карих глазах недобро полыхнуло, — мне снова нужно убежать… Ненадолго, всего на пару часов…

Её скулы отвердели, на лбу прорезалась завитушка морщины. Втянув воздух через нос, девушка отошла варить чингу.

— Прости, Ч’айя… — пробормотал я, собирая аптечку и не поднимая глаз. — Так нужно. Просто… ты появилась в моей жизни в очень странный её период…

— Действительно? — с прохладцей уточнила она. — Так может, и мне поискать себе заделье? Что-то важное и интересное, скажем? Способ заработка? Или хобби?

— Не говори так! — Я чуть не вскочил. — Не сейчас… пока тебе нельзя… наружу.

— Так может, — зарядив комбайн, она развернулась ко мне и снова встала в грозную позу, — ты всё-таки расскажешь, что происходит?

— Это трудно… — Мда, иногда говорить правду куда сложнее, чем врать. — И долго. Но я расскажу, клянусь. Только чуть позже, ладно? А ты пока посиди тут… хотя нет!

Я всё же вскочил, заставив её вздрогнуть. Начал собирать вещи, сумбурно взвешивая в уме все возможные риски.

Карп открыто объявил о перемирии, если не союзничестве; Нискирич не докучал; Сапфир была в курсе; неизвестная ночная угроза больше ничем себя не проявляла…

— Мы вернёмся. Наверх! В нормальную нору, сисадда? Там ты сможешь, пусть и не в полной мере, пользоваться Мицелиумом! А ещё там удобнее, и не так тесно!

— Допустим, — она кивнула. Отпила из своей чашки, протянула чингу и мне. — И как же ты планируешь провести меня через подъезд среди белого дня?

Зажужжал замок закрываемой сумки. Щёлкнули застёжки рюкзака. Только тогда я тоже отпил горячей чинги и поднял взгляд.

— У меня есть один план… Он включает в себя использование контейнера из прачечной…

Ч’айя вспыхнула, чуть не пролив напиток на белоснежную рубаху. Села на диван, скрестила ноги и молчала, пока не допила. А пила она бесконечно крохотными глоточками. Наконец:

— Хорошо. Но только самый чистый бак.

— Клянусь, — я прижал руку к груди, — самый чистый и удобный!

А уже через четверть часа катил этот самый чистый и удобный контейнер по коридорам подвала к лифту. Ч’айя — укрытая одеялом, халатом, пальто, сумкой, рюкзаком и прочим скарбом, прихваченным при отступлении из резервной норы, — ругалась сквозь зубы. Дышала редко и ртом, стараясь лишний раз не вдыхать ароматы защитного купола, который я создал из ароматических масел, способных отбить запах человеческого тела.

Гаппи завибрировал, когда контейнер уже вкатывался в пустой лифт. Обычный гаппи, к моему облегчению. Я подумал было решительно сбросить, но увидел профиль вызывающего, и замер.

Вот только что я размышлял об отсутствии у себя настоящих друзей, и тут же собирался расширить имеющуюся пропасть. Да, в другой момент, пожалуй, я бы вызова действительно и не принял, но…

— Куо-куо, Зикро! — достаточно громко (чтобы слышала Ч’айя) и бодро сказал я, приняв сигнал без свето-струнного слепка. — Рад, что ты не забываешь старого друга!

— Если это действительно ты, Ланс, — хрипло ответил глабер в моём заушнике, и я с ужасом осознал, что он снова не жуёт, — бросай все дела и вали. Я думал о нашем последнем разговоре, и решил предупредить. Не знаю, куда ты спрячешься, но беги от зла… Меня найти больше не пытайся, я отхожу от дел.

— Погоди, пунчи, погоди! — Вздрогнув всем телом, я, тем не менее, попытался говорить с прежним задором. — Не част и, хорошо? Что случилось, друг? Ты готов встретиться и поговорить?

Акс-Иушиппи будто не слышал. Бормотал тихо и сумбурно, как скованный холодом.

— И вот ещё, терюнаши… Я всё чаще думаю об этом… говорят, наши предки жили под землёй, где бесконечно сражались с Бансури и его плотоядными змеями. Тогда над нами был раскинут Мицелиум, настоящий, божественный, больше, чем паутина или облако на небе… Он помогал, он позволял перебрасываться информацией из одной крепости-гнезда в другую, и никакие демоны не могли этому помешать… Ланс, сегодня эти демоны захватили Мицелиум. Мицелиум переродился, он снова с нами, но уже не помогает, а грозит смертью…

— Зикро, пунчи, да не тараторь, — снова попробовал я, начиная понимать, что уже не достучусь до глабера. — Ты хочешь мне на что-то намекнуть?

— Мицелиум стал опасен для чу-ха… и для тебя