– Капитан не любит, когда кто-нибудь рассматривает его военную коллекцию.

– У него, должно быть, очень чуткий слух.

– Он охраняет свое оружие каким-то шестым чувством.

Собачонка вертелась у моих ног, тявканьем предупреждая хозяйку, чтобы та не была настолько наивна и не приглашала меня в комнаты.

– Заткнись, Пико, дорогая, – успокаивающе произнесла мисс Фелл. – У нас чрезвычайные обстоятельства. Капитан просто неистовствует.

Не скрывая удовлетворения одинокого человека, нашедшего наконец с кем бы поделиться мыслями, она закрыла за нами дверь своей квартиры.

Я прошла за ней в просторную гостиную, уставленную мягким диваном и мягкими же креслами. Мебель сильно благоухала псиной и довольно слабо – лавандой. Маленькая собачонка вертелась у моих ног, словно пася меня, и выглядела при этом ожившей муфточкой. Доступными ей средствами, лаем и запахом, она пыталась сообщить мне нечто противоположное. Она прыгнула на мою ногу, требуя к себе внимания, ее глаза, устремленные на меня со смешанным выражением мольбы и высокомерия, словно говорили: «Я вполне достойная собака, так что будь начеку».

Откровенная лесть – всего только один из приемов в моей профессии.

– Хорошая собачка, – сказала я, поглаживая шелковистую голову собачонки.

Никакого впечатления это на нее не произвело. Я попробовала зайти с другой стороны:

– Умное создание.

Этот трюк сработал. Передо мной сидела собака, которая прекрасно сознавала, что она хорошее существо, и желала только одного – чтобы ее интеллектом восхищались.

– Вы понравились Пико, – заметила мисс Фелл и жестом руки пригласила меня сесть.

Я расположилась на диване. В тон ее предыдущему сдержанному высказыванию я произнесла:

– Я так расстроила хозяина дома.

– Не обращайте внимания. Я уверена, вы успели только заглянуть в ванную комнату, – небрежно махнула рукой она. – Лучше расскажите мне, как вам понравился спектакль. Я побывала на нем дважды. Не видела лучшей постановки со времен правления старой королевы[65]. Господи Боже мой, да у меня на глазах слезы навернулись, когда я увидела, как великолепно Люси играет свою роль. Она совершенно преобразилась – совсем другой человек, хотя я знала ее еще малышкой. Да вы сидите спокойно, вряд ли это надолго. Он скоро угомонится.

Я так и не поняла, имеет ли она в виду свою собаку или же капитана, который топал этажом выше с такой силой, что на потолке у мисс Фелл качалась люстра.

Хозяйка взглянула наверх.

– Он теперь будет бормотать и чертыхаться, – уверенно предсказала она. – Мне доводилось видеть его в таком состоянии и раньше.

– Спасибо, что предложили мне это убежище, – поблагодарила я. – Но вы рискуете навлечь на себя гнев капитана.

– Ха! Да он ничего не может сделать мне, – заверила мисс Фелл. – Я живу здесь уже много лет. Приехала сюда как компаньонка тетки капитана, истинной леди.

– Тогда вы должны любить Харрогейт, да и этот дом… если уж вы остались здесь, я хочу сказать.

Она вздохнула:

– Харрогейт – прекрасное место для жизни. Такая здоровая атмосфера, весьма изысканное общество. Но, боюсь, дом уже не тот, что был при мисс Уолфендейл.

Мисс Фелл явно настраивалась на добрый и долгий разговор. Собачонка прижалась к ней. Женщина погладила ее по голове. И, когда она делала это, я невольно обратила внимание на ее руки. Они были старыми, морщинистыми, покрыты пятнами «гречки», ногти от возраста заострились. На тех пальцах, на которых полагалось носить кольца, красовались серебряные кольца с застежками. Серебряное кольцо на пальце ее правой руки несколько отличалось от других: оно было снабжено еще и предохранительным кольцом, поскольку само украшение сидело слишком свободно на ее пальце. Я всмотрелась в это кольцо. Не скажу, что я эксперт по ювелирным изделиям, но оно, безусловно, было сделано из 18-каратного золота[66]. В его углублениях поблескивали три бриллианта, каждый из которых удерживался на месте тремя выступающими лапками. Это дополнительное кольцо в точности соответствовало тому, которое мистер Муни описал как украшение миссис де Врие.

Так что, возможно, мое предположение о перестановке цифр в номере дома не так уж неправдоподобно. Мы находились в доме № 29 по Сент-Клемент-роуд. Адрес таинственной миссис де Врие был 92. Это могло объяснить вчерашнее странное поведение хозяйки квартиры при упоминании имени де Врие. Она сама и являлась миссис де Врие. Кого же она попросила забрать ее кольцо из ломбарда? Если у самой мисс Фелл было бы что скрывать, вряд ли бы она предложила мне укрыться в ее квартире.

Пока я пыталась осознать все эти детали, мне пришлось также думать и над тем, как разобраться со всем этим. Я должна была вести себя крайне осторожно. Если мисс Фелл просто отречется от какой-то там «миссис де Врие», я не смогу подобраться к ней ни с какой другой стороны. Когда она отправилась на свою маленькую кухню, чтобы заварить чай, я стала рассматривать стоявшие на серванте фотографии. На одной из них была запечатлена значительно более молодая мисс Фелл и ее пожилая компаньонка с прогулочной тростью в руке, обе в твидовых юбках, прочных башмаках и беретах. Сфотографированы они были сидящими на большом камне, с вытянутыми вперед ногами, рядом с которыми стояли рюкзаки.

– Это мы с мисс Уолфендейл, – увидев из кухни, что я рассматриваю фотография, пояснила мисс Фелл.

– С тетей капитана?

– Да. А рядом с этим фото – мисс Уолфендейл с капитаном, когда он был мальчишкой.

Я поднесла следующую фотографию поближе к глазам.

С нее смотрели женщина и подросток в возрасте примерно шестнадцати лет. В его позе ощущалась некая застенчивость, он с полуулыбкой смотрел сквозь объектив фотоаппарата в неизвестное еще будущее. Он стоял, вытянувшись по стойке «смирно», был одет в длинные бесформенные штаны и клетчатую рубашку с расстегнутым воротником, позволявшим видеть его гладкую молодую шею. Его тетя носила ситцевое платье и кардиган. Ее рука нежно лежала на его плече. У женщины было продолговатое лицо, слегка напоминающее лошадиное. У подростка имелась такая же особенность, но менее заметная, так что мне пришло в голову, что, когда он подрастет, то должен стать классически красивым молодым человеком.

– Полагаю, фотографию сделали где-то в этих местах?

– Да, верно. Здесь неподалеку, на Стрей-лейн.

Сходство между женщиной и подростком бросалось в глаза.

– Таким образом, капитан является сыном брата мисс Уолфендейл?

– Да. – С этими словами мисс Фелл внесла в комнату поднос с чаем, кольца поблескивали на ее пальцах. – И ее единственный родственник. Когда мисс Уолфендейл умерла, она оставила этот дом капитану с условием, что мне будет позволено снимать квартиру как почетному и заслуженному жильцу. Тогда я еще не ожидала, что капитан станет сдавать нижний этаж, чем разрушит атмосферу этого старого особняка, превратив его в нечто вроде доходного дома. При этом я не могу сказать, что мне не нравятся его арендаторы.