Сурэна прекрасно знала, что моя постель не пустует, но даже разрешившись от бремени прекрасным крепышом-сыном, не пожелала ничего менять. Матерью она стала такой же, как и супругой, безупречной, все свое время посвящала малышу.

Ему удалось достучаться до ее сердца, в отличие от меня. Я искренне удивлялся, глядя, как она с упоением сюсюкает с ним, коверкая слова и целуя розовые пяточки, лучится довольством и истово бережет сына от всех напастей. В том числе, от меня.

Я не вмешивался в процесс воспитания Эдара, до трех лет дети жили на женской половине, таким был обычай. Навещал сына несколько раз в неделю, брал на руки и вскоре отдавал обратно матери. Она напрягалась, будто боялась, что сына у нее отнимут, и облегченно выдыхала, когда я уходил.

В положенный срок Эдара перевели в мужскую половину дома, и у нас начались проблемы. Сурэна впала в бешенство. Сказать, что я был поражен, значит не сказать ровным счетом ничего. Меньше удивился бы, закати истерику каменная статуя в саду! Супруга рвала и метала, круша все подряд и требуя, чтобы ей вернули ребенка.

Мне не оставалось ничего иного, как пойти на компромисс: время было поделено поровну, половину сын проводил с матерью, вторую половину со мной. Пробиваться к нему мне теперь приходилось с боем, через скандалы и истерики. Можно было, конечно, сделать все так, как я хотел, не взирая на вопли жены. Закон и обычаи были на моей стороне. Но несмотря ни на что, я не смог так с ней поступить.

Наши отношения почти сошли на нет, мы изредка встречались для решения вопросов касаемо семьи, но и только. Со скрипом, но Сурэна все-таки привыкла к тому, что у ее сына есть и отец тоже. Но бдительно следила, чтобы между нами не возникло более тесных уз, ревностно оберегая любовь Эдара к матери. Посчитав, что нам проще будет наладить отношения, когда он подрастет, я занялся делами клана.

А потом пришла беда.

Я помню это так, будто все произошло вчера.

Что-то заставило меня проснуться посреди ночи. Спал я всегда один, все наложницы возвращались на женскую половину после выполнения своих обязанностей. Ни с одной женщиной не возникло желания просто спать рядом, чужое тело мешало уснуть.

Встав с кровати, подошел к окну и увидел, как в ночи мечутся факелы. А потом дом содрогнулся от женского крика. Коридоры наполнились топотом, бряцаньем оружия и отрывистыми криками. Я успел в комнату сына в последний момент — трое мужчин, обнажив мечи, теснили его в угол, дрожащего, в ночной рубашке до колен, сжимающего в руке кинжал.

Он успел ранить одного, пока я вспарывал брюхо тем двоим, что пришли убивать моего наследника. Потом подхватил его на руки, перешагнул через трупы и бросился в конюшню. Встретив там сестру, отдал ей Эдара и приказал увести его в клан матери, где они должны были найти укрытие на это смутное время.

К Сурэне я опоздал. Захлебываясь кровью, она, лежащая на кровати, стиснула мою руку и смогла прохрипеть только имя сына. Я заверил ее, что он в безопасности, и жена отошла в мир иной с облегченной улыбкой на устах.

С отцом попрощаться я не успел, он принял бой во дворе, приняв драконий облик и взмыв в небеса цвета запекшейся крови. Я свечкой ввинтился в рыхлые тучи, но опоздал — его уже рвали враги. Взяв количеством, они попросту растерзали его на части.

Их хищные пасти с ошметками плоти главы клана на клыках исторгли победный рык, который заставил окрестности содрогнуться. А потом пылающие ненавистью глаза обратились на меня.

Я готов был встретить смерть, но в последний момент подоспела охрана, поднятая на ноги Ирманом. Им удалось оттеснить врагов, дав нам с другом время скрыться в доме. Ирман спас мне жизнь и сумел убедить в необходимости побега.

Закутав в плащ фамильный клинок Сангатаров, я отпихнул в сторону винный шкаф в погребе, отворил дверь в потайной ход, о котором знали единицы, и собирался шагнуть внутрь, но тьма изрыгнула град стрел.

Мы с Ирманом и парой его подручных приняли бой и отступали до тех пор, пока не оказались в ловушке — запертыми в кабинете моего отца. Защитные магические силы таяли, двери уже трещали под напором убийц, которые жаждали ворваться внутрь и прикончить нас.

В итоге остался один шанс — бросить все силы, что остались, на открытие портала. Времени настраивать его, проверять нити вероятностей, чтобы быть уверенными, что нас не закинет неизвестно куда, не было. На это ушли бы часы, а у нас не имелось и пары минут.

Мы шагнули в рваную дыру в ткани мироздания в последний момент. Наспех открытое «окно» могло выбросить смельчаков, а если уж быть точными, самонадеянных идиотов в места, из которых мы не нашли бы пути обратно. Могло закрутить во временном смерче и оставить наши души скитаться в безвременье.

Но портал выплюнул нас на Землю и тут же растаял без следа. Затухающий мир, где почти не осталось магии. Изначальный мир, один из нашей ветки миров. Раньше драконы наведывались сюда за адаи, своими истинными.

Я усмехнулся, вспомнив этот миф — о любви, предательстве и мести. Сейчас было не до того. Нам предстояло обустроиться и понять, что делать дальше. Нужно было продолжать жить.

А сейчас самое главное — найти мою адаи!

Зализывать раны я решила там, где меня не стали бы искать и где никого не было вокруг. Дача Игната первой пришла во взбудораженную голову. В то время, когда шеф еще рассчитывал на благосклонность с моей стороны, он возил меня на нее. Может, надеялся, что меня тяпнет в попу клещ, и ему, как единственному медику в зоне доступности, будет открыт прямой доступ к этой вожделенной выпуклости.

Таксист привез меня туда после того, как я переоделась и закупилась продуктами в магазине на заправке. Уже было темно и пришлось повозиться, чтобы отыскать ключ, который Игнат прятал в одной из клумб, под половинкой белого кирпича. Это я помнила, а вот при тусклом свете фонарика-брелка определить, где этот проклятый белый кирпич, оказалось сложновато.

Почувствовав себя землеройкой, я все-таки обнаружила вожделенную связку и, открыв дверь, вошла в дом. Растопила печь и положила коту в миску корм из пакетика. Выразительно на меня посмотрев, он сказал мау-ма и начал загребать ужин, всем своим видом демонстрируя пренебрежение.

— Уговорил, — кивнула я. — Сиди голодным!

Кот запрыгнул на диван, походил по нему, вздохнул и принялся вылизывать свои интимности.

— Это вкуснее? — съязвила я.

Кот прищурился. Так, надо туфли убрать, а то придется босиком ходить благодаря моему обидчивому пушистику.

Поковыряв салатик с заправки, утопающий в майонезе, сама тоже предпочла остаться голодной. Только приступа гастрита или отравления мне и не хватало для полного счастья. Произошедшее бы переварить для начала.

Заварила растворимого кофе и села перед печкой, уставилась на огонь, стиснувший потрескивающие поленья. Совсем недавно и я нежилась в пламенных объятиях моего дракона. Без них было холодно и тоскливо. По щекам поползли слезинки, следом захлюпал нос. Мне так сильно захотелось обратно, к Даяну, что едва не застонала в голос.