— Дура! — прошипела, ругаясь на себя.

Ненадолго же хватило моего самоуважения. Я была о себе лучшего мнения.

Представила обнаженного лорда Сангатара в окружении кучи голых девиц. Он ухмыльнулся и протянул мне руку.

Нет уж, я не буду Гюльчатай номер сто семьдесят девять, не дождется, чешуйчатый гад!

Встала, походила по комнате, вспомнила про Миледи. Выпустила паучиху из банки, вытряхнув ее оттуда на подоконник.

— Мух у меня нет, прости, — повинилась перед ней. — И Черепунделя с Биг Футом нет, которые тебе их таскали.

Животинка побродила по подоконнику и принялась плести паутину. Поняла, видимо, что режим «все включено» сменился на «что поймал, то и съел, или сдох голодным».

Ладно, утро вечера мудренее, говорят. Посмотрим. Я улеглась на скрипящий диванчик, с головой накрылась пледом и всхлипнула. А что еще делать обманутой девушке, сбежавшей с собственной свадьбы? Выплакаться и начать все сначала, в сотый раз.

Утро более мудрым мне не показалось. Более холодным — да, ведь печка за ночь остыла, и теперь мои зубы выбивали техно-дэнс, плед ни черта ни спасал. Все-таки не надо было вчера умничать, просто купила бы большую бутылку водки и отметила все разом, и предательство жениха, и свадьбу.

Под боком у меня обнаружился Гадусик. Забыл про обиду, приполз греться. Я подхватила его в охапку, закуталась в плед и, прошлепав к печке, снова растопила ее. Горячий кофе помог, разогнал кровь.

Кот съел вчерашний корм, получил добавку и пошел терзать свой лоток — хорошо, что в магазинчике на парковке имелись товары для животных. Миледи тоже завтракала, заботливо укутывая в кокон какого-то невезучего насекомыша, угодившего в паутину.

Вот, жизнь продолжается! Кот громко завывает, оповещая окрестности, что собрался сделать кое-что важное, паучиха ловит мух, кофе булькает в желудке, все хорошо! Хватит киснуть, пора идти гулять! Подышу свежим воздухом, полегчает.

У двери нашлась куртка Игната. Я надела ее, подвернула рукава и, налив себе еще кофе, отправилась гулять.

На улице вовсю царствовала ранняя осень. В городе она была не так заметна, бетонные джунгли одинаковые в любое время года. Но здесь даже пахло по-особенному. Так благоухают только последние уходящие дни лета — как цветы перед увяданием изо всех сил стараются отдать красоту и аромат жестокому миру, который скоро покинут.

Воздух еще был наполнен свежестью трав с кислинкой крутобокой черной смородины, но уже отчетливо прослеживались нотки прелой листвы, подчеркнутые ледяными порывами ветра.

Над головой рассекал голубое небо клин заунывно кричащих журавлей. По траве лужайке медленно расползалось желтое пятно. С березок один за другим опадали пожелтевшие листья, добавляя осенних красок. Природа готовилась к приходу первых заморозков, чтобы отойти в глубокий сон до весны.

Я глубоко вдохнула воздух, и во рту обосновался холодок — словно от ментоловой конфетки. Следом до носа донесся вкусный запах костра. Наверное, в соседней деревеньке жгут сухие плети с освобожденных грядок.

Все что-то делают. Мне тоже спокойно не сиделось. Приоткрыв створку скрипящих железных ворот, выбралась наружу и потопала по убегающей под горку тропинке. Озеро, модничающее серебристой чешуей, встретило меня мягким плеском волн, в которых купали свои зеленые косы красотки-ивы. Рядом лежали кверху дырявыми днищами лодки.

Я уселась на поваленное дерево, прислонилась спиной к его веткам, допила кофе и, ни о чем не думая, уставилась на воду.

И не заметила, как задремала.

То, что это сон, поняла сразу. Но, как ни странно, ничего изменить не смогла. Так и осталась сидеть, будто приросла к стволу дерева, глядя на темно-синюю поверхность озера. Мне в лицо бил ветер, словно наказывал за что-то, но она оставалась идеально гладкой — ни единой складочки. Но во сне так бывает, правда?

А потом сердце будто сжала когтистая ледяная лапа. Не смея даже дышать, я смотрела, как они появляются из воды — высокие, поджарые мужчины. Посланные сюда, чтобы убить меня.

Они начали выходить из озера. Надо бежать — вопил мой разум, подстегнутый инстинктом самосохранения. Но куда? У каждого, кто явился по мою душу, в алом взоре чернела игла драконьего зрачка. Мне от них не скрыться!

Я встала. Дрожащие ноги отказывались держать тело, стиснутое страхом. Наверное, так себя чувствует мышка, застывшая перед змеей — за мгновение до того, как она ее сожрет.

Шаг назад. Еще один. Еще.

И спина прижимается к чему-то горячему.

Повернула голову. Зеленые реакторы обожгли лицо. Сильная рука обвила талию. Затрепетавшие ноздри втянули мой запах. Губы изогнулись в самодовольную ухмылку, которая заставила меня затрепетать.

— Нашел, — шепнул он. — Моя адаи!

А потом Даян метнулся вперед. К ним — убийцам, вышедшим из озера.

Они были быстрыми, но он оказался быстрее. Мгновенно вскипевшая схватка упругими волнами разошлась вокруг, заставив озеро превратиться в бушующий океан. Оно ощетинилось высокими волнами, рассылая в стороны колкую морось, которая впивалась в лицо сотнями мелких иголочек.

Мой дракон справился со всеми, но последний выхватил откуда-то изогнутый клинок и бросился на него. Даян начал разворачиваться — я смотрела на это, будто в замедленной съемке, но не успел — лезвие скользнуло по шее. И по груди любимого полилась кровь.

Она выходила толчками — быстрыми, упругими, неумолимыми, унося с собой его жизнь.

Вместе с моей.

— Нет! — вскрикнула я, проснувшись.

Что такое? Скривилась, тряся рукой, на которой все еще было надето кольцо с синим камнем. Такое ощущение, что золотой ободок раскалился, обжигая кожу.

Я замерла, глядя на ожог, который и в самом деле появился на коже. Ничего себе заявочки! А камень просто полыхает синим огнем!

Но вскоре я напрочь забыла об этом, увидев краем глаза движение. Зеркало водной глади пошло кругами, и из него начали выходить те самые мужчины, которых я только что видела во сне!

Ноги задрожали, чашка выпала из рук и покатилась к воде. А через секунду хрустнула под ногой того, кто первым ступил на берег.

— Приветствую тебя, берегиня, — губы мужчины растянулись в узкую ухмылку. — Прекрасный день, чтобы умереть, верно?

Глаза незнакомца полыхнули алым. Желтая игла зрачка прорезала огненное марево. Изо рта выскользнул раздвоенный змеиный язык, попробовал воздух и убрался обратно.

Мои ноги, вмиг ставшие ватными, шагнули назад. Еще немного и упаду. И тогда мне останется одно — хрустнуть под его ногой, как та злополучная чашка.

— Дамиана! — крик взрезал осенний воздух, опоясал озеро и эхом вернулся обратно — обняв меня и ударив по слуху незнакомца.

— Двое за один раз, — он усмехнулся. — День стал еще лучше!