— Начнете с места в карьер? — Спросила Идель, усаживаясь за стол — даже поза у нее та, какую он уже досконально выучил! — и плавным движением руки приглашая Эмриса устроиться напротив.

Железный усмехнулся: она тоже неплохо его изучила. Похоже, им написано во имя компромисса начать говорить по привычкам собеседника: ей не затягивать сильно, ему — не сигать с головой в прорубь.

— Знаете, — Эмрис сел и поелозил руками по пустому столу, — в предыдущей таверне, где мы останавливались, хозяйка сильно благоволила Крейгу. Там я мог бы, прикрываясь его именем, попросить нам добротный обед. Но в нынешних условиях даже не знаю, станет ли это жестом доброй воли. — Железный улыбнулся. Значительная часть его все также удерживала дистанцию из опасений и подозрительности — не стоит до конца расслабляться рядом с Идель. Но, чему у нее точно стоило поучиться, так это прятать свою настороженность за фасадом непринужденной, даже легкомысленной светской болтовни.

— Вас напрягает, когда стол пуст?

— Любая еда превращает пустой стол в дружеский. Ну или хотя бы в переговорный.

Идель испытующе всмотрелась в лицо Железного:

— Это именно то, о чем вы хотели поговорить, верно? Переговоры с дожем и торги сукном?

Эмрис утвердительно покачал головой.

— Пошлите, пожалуйста, за водой. И пусть принесут чего-то легкого. Может, меда, сыра. Фруктов. Это не нужно готовить, — улыбнулась леди.

Когда еду принесли, Эмрис не стал ждать приглашения или разрешений.

— Мне показалось, сегодня молодой дож против вчерашнего был крайне не в духе, — заметил Эмрис и потянулся за кувшином — разлить воды. Идель коротко и тихо посмеялась:

— Еще бы! Вчера он верил, что у него все схвачено.

Эмрис задержался посреди движения, когда отставлял кувшин. Идель взглядом указала на сосуд, чтобы Железный не отвлекался. И когда мужчина завершил маневр, ответила:

— Право, барон, вы же не думали, что поведение советников и их ночной визит прошли без ведома дожа?

— М-м, — коротко удивился Железный. — То-то он больно быстро уступил и согласился на условия, которые еще вчера казались ему спорными.

— О, барон, — Идель пригубила воды. — Исход ни одних по-настоящему серьезных переговоров не решается при встрече сторон.

— Он решается сильно заранее, верно?

— И он очевиден уже в тот момент, когда двое садятся за стол, — подытожила Идель. — Потому что один из них садится со стороны силы, а другой со стороны слабости.

Эмрис сузил глаза, осмотрел разделявший их стол, и спросил:

— И с какой стороны, по-вашему, должен сидеть я?

Глава 18

Глава 18

Эмрис сузил глаза, осмотрел разделявший их стол, и спросил:

— И с какой стороны, по-вашему, должен сидеть я?

Идель нарочно медлила с ответом. Эмрис отчетливо читал удовольствие на лице женщины, когда она тянулась к сыру, неспешно обмакивала его в мед, жевала. Он едва не заерзал и с трудом сумел оставить пальцы несжатыми в кулаки. Леди проглотила, аккуратно облизала подушечки пальцев, потянулась к кружке с водой.

Кулаки все же сжались, но Железный приказал себе игнорировать зуд в них. Хотя видит Создатель, как хотелось треснуть по столу!

Наконец, Идель отстранила от губ кружку, чуть приподняла голову и встретила прямой взгляд Эмриса.

— С моей.

Эмрис заморгал. Такого ответа он не ждал.

Идель все еще смотрела. Нужно было что-то отвечать. Он попытался выиграть время, используя ее уловку — потянулся за водой, но подумал, что это самоочевидно. Поэтому выпил быстро и свойски утерся рукавом.

— А если я не хочу быть ни на чьей стороне? — Он, скорее, угадывал, о чем именно они говорят, чем мог сказать, что наверняка понимает.

— Тогда вы рискуете оказаться между молотом и наковальней.

Железный примерился к услышанному. Глупо спрашивать, какой из двух составляющих кузнечного быта считает себя Идель — ясно же, что молотом. Или, может, она надеется стать молотом с его помощью? Нет, отмахнулся мужчина. Вопрос в том, по кому этот молот должен треснуть. Почему-то у Эмриса закрадывалось смутное подозрение, что на месте цели вполне может оказаться Багровый Кулак — ее отец. Может, у них такая семейная черта — воевать с родителями? Аерон с матерью, Идель с отцом. Рейберт же что-то говорил, что они похожи — Идель и император.

— В таком случае я хочу знать, кто сидит с противоположной стороны, миледи, — четко обозначил он интерес.

— По-всякому. Когда как. Сейчас там никого, но такое бывает нечасто.

Эмрис мотнул головой: много слов, и опять никакого смысла:

— Хорошо, спрошу иначе: может ли там оказаться герцог Греймхау?

Идель поперхнулась водой. Уже одно это стало для Железного достаточным ответом, но леди, прокашлявшись, похлопала себе ладонью по груди и произнесла:

— Барон, я не знаю, что вы там навоображали обо мне, но давайте проясним. Я не жадна до крови, прямо сейчас ни с кем не воюю, и, хотя у меня с отцом скорее дипломатические отношения, чем родственные, мы не враги.

Железный сощурился.

— То есть, к смерти бывшего дожа вы не имеете отношения?

Идель закатила глаза, вызвав у Эмриса очередной прилив удивления.

— За кого вы меня держите, барон?

— За человека, который ради своих целей идет по головам. — Он даже не пытался смягчить ответ.

Идель посмотрела в сторону, чуть поджав губы. Железный самодовольно хмыкнул в душе: на мгновение он пробил в ее самообладании трещину, сквозь которую разглядел раздражение.

— Я не имею ничего общего со смертью прошлого дожа Иттории.

— А Эйвар Дайрсгау? — Тут же вцепился Железный.

— Лорд, — твердо поправила Идель, прямо взглянув на Эмриса. — Лорд Дайрсгау. И нет, он тоже, насколько мне известно, не имел на счет покойного никаких приказов или планов. Хотя, должна признать, смерть и отстранение нескольких старых советников откроет для лорда-председателя Тайного совета несколько лазеек, чтобы занять хотя бы одну из них своим человеком.

— Своим?

— Лояльным Деорсе или, по меньшей мере, готовым пошпионить за умеренную плату.

Эмрис перевел дыхание и улыбнулся: он не только уточнил один из терзавших его вопросов — он впервые сумел вывести их беседу к равенству. Пусть ненадолго, но Идель обратилась к нему как к человеку и барону, а не как к слепому котенку, которого надо научить ходить.

— В таком случае, я имею в виду, что вы не влияли на кончину дожа, как вы вообще решили торговать в Иттории?

Идель дернула бровью и, отщипывая с подноса спелые виноградины, объяснила:

— Я точно знала, что буду перепродавать сукно одному из тех городов, чьи векселя найду в хранилище Патьедо. Большая часть бумаг пострадала во время нашего побега: что-то было залито кровью, что-то маслом, что-то порвалось, пока я