Обычно я не ощущал опасности в таких районах (в тех редких случаях, когда нужно было пройти через них, чтобы попасть куда-то еще). Но сейчас мне немного не по себе, ведь я собираюсь по собственной воле заняться чем-то совершенно ужасным.

Я останавливаюсь, чтобы еще раз хорошенько подумать. О нет – не стоит стоять слишком близко к той даме в леопардовом топике. Я никому не сказал, куда направляюсь, поэтому никто не будет интересоваться, получилось у меня или нет. Убедив себя таким образом, я продолжаю свой путь. Меня влечет нездоровое любопытство, подстегивает безответственная свобода, которую открывает анонимность, рука сжимает бумажку с адресом.

Можно было бы вернуться в библиотеку, где в тепле и уюте я провел полдня за сбором информации. Но если покинуть Хельсинки, не пройдя через то, что мне предстоит, мой финский опыт окажется неполным. Дома меня будут спрашивать, удалось ли мне это, и придется признаваться, что я струсил. Люди будут удивленно поднимать брови, а я – пускаться в слабые оправдания. Или придется врать, что еще хуже. Нет, я должен испытать все сам, хотя для этого придется поступиться некоторыми важными жизненными принципами.

Я собираюсь провести время в типично финском духе. На самом деле это намного больше, чем просто приятное времяпрепровождение. В Финляндии это жизненная необходимость, неотъемлемая часть финского самосознания. Для финна это аморальное действие – примерно то же, что домашние поделки для британца или адюльтер для француза. У меня есть знакомый финн, который вообще только об этом и говорит. Когда мы познакомились, он больше часа расхваливал «это» на все лады. При каждой нашей встрече он соскакивает на эту тему, приводя новые аргументы, чтобы убедить меня попробовать.

Я говорю, конечно же, о сауне. Шведам тоже нравится сауна, а у исландцев есть их термальные бани, но финны возвели любовь к сауне на совершенно новый уровень. Сауна – центр финской общественной жизни и главное место отдыха. На каждых двух финнов приходится по сауне, и в стране их больше, чем автомобилей, свыше 2,5 миллиона. Это место встречи, где можно расслабиться в окружении родственников и друзей. Обоих полов. Одновременно. Нагишом. Как в пабе или в деревенском клубе. Но нагишом. И в жаре.

Финны говорят, что их сауны – самые горячие в мире, а любая нефинская сауна – вообще не сауна. Они издеваются над умеренно теплой температурой саун в Швеции и говорят, что это еще один пример шведской изнеженности. Все, что ниже 80 градусов, они считают «натопленной комнатой». Финны даже устраивают чемпионат мира – кто высидит дольше при самой высокой температуре. В прошлом году один из участников умер в сауне, разогретой до 110 градусов. Это был русский.

Члены финского парламента встречаются в сауне еженедельно (думаю, обычный зал заседаний у них тоже есть). Со времен Урхо Кекконена, руководившего страной в эпоху холодной войны, существует традиция: президент приглашает лидеров иностранных государств провести вечер в сауне во время их визитов в страну. (Нет ведь ничего плохого в том, что мне сразу приходит на ум Ангела Меркель?)

Поскольку меня воспитывали в Англии 1970-х годов, я знаю, что нагота – это нечто стыдное и зазорное. Ее следует избегать: в одиночестве – по мере возможности, а на людях – безусловно и любой ценой. Кроме того, современное просвещенное и цивилизованное общество характеризуется стремлением свести к минимуму физические страдания, риски, опасности и дискомфорт. И какого черта тогда надо добровольно упиваться этими неприятностями, садясь голой задницей на большую раскаленную плиту?

Врожденная осторожность оберегала меня от экспериментов с саунами до сегодняшнего дня. Но сейчас я направляюсь в старейшую сауну на дровах, существующую в Хельсинки с 1929 года. Заметить ее нетрудно. За низкой оградой при входе собралась группа мужчин в махровых халатах или просто в полотенцах, покуривающих и попивающих пиво из бутылок.

Я решительным шагом вхожу внутрь, стараясь выглядеть завсегдатаем саун. За стеклянным окошком кассы сидит молодой человек. Подчеркнуто развязным тоном я сообщаю: «Мне, пожалуйста…»

А как правильно сказать: «в сауну» или просто «сауну»? Или, может быть, «билетик в сауну»?

«…Ну, то есть это, понимаете ли, мне бы в сауну, если можно?»

«У вас есть полотенце?» – спрашивает молодой человек. Черт, забыл. Теперь все поймут, какой я дилетант. Ничего, говорит человек, я дам вам напрокат. Он вручает мне полотенце и ключик на резиновом браслете и указывает на дверь справа.

В раздевалке с деревянными панелями по стенам меня встречает стайка белых, обвисших, морщинистых мужских ягодиц. Слава богу, хоть женщин нет, отмечаю я про себя, иначе возникли бы дополнительные проблемы. Я нахожу укромный уголок и начинаю разоблачаться.

Но вот одежда сложена в шкафчик. Я стою с полотенцем в руках, плохо представляя себе, что делать дальше. Обернуть полотенцем бедра – или это, упаси бог, покажется англосаксонским пуританством? Может быть, для разных помещений банного комплекса предусмотрены разные степени обнаженности? Я даже не знаю, куда идти. Я делаю вид, что перекладываю свои вещи в шкафчике, краем глаза посматривая на остальных и рискуя показаться извращенцем. Наконец мимо меня проходит еще один любитель саун с полотенцем, небрежно перекинутым через плечо. Посветив белыми желеобразными ягодицами, он выходит в следующую дверь. Я следую за ним. Мое полотенце тоже перекинуто через плечо.

Разгуливая нагишом при посторонних, я чувствую себя скованным до судорог. Чем больше я стараюсь идти спокойно, тем более неловкой выглядит моя походка. Мы заходим в душевую, и я с ужасом вижу, что в другом конце помещения на массажном столе распростерт мужчина, которого хлещет березовым веником ЖЕНЩИНА.

Она одета и полностью сосредоточена на своем занятии, но ради всего святого! Я вскакиваю в душевую кабинку и становлюсь лицом к стене. И только помывшись, с ужасом понимаю, что потерял объект своей слежки. Куда он пошел, и самое главное – взял ли он с собой полотенце? На стене висят несколько полотенец, но есть ли среди них его? Я знаю, что финны помешаны на чистоте. Может ли полотенце в сауне считаться негигиеничным? Или наоборот, негигиенично не брать с собой полотенце? Надо ли подстелить его под себя или к сауне следует приобщаться голой задницей? О боже! И как я решился подвергнуть себя таким унижениям?

На другом конце душевой открывается дверь, из которой в густом облаке пара выходит человек с полотенцем. Есть! Я вхожу в сауну. Горячий и влажный воздух приятно отдает древесным дымком, но самого дыма нет. Мои глаза постепенно привыкают к темноте, и я вижу бетонные уступы, составляющие прямой угол. Сквозь густой пар я различаю две фигуры. Один человек – тот, за кем я следил. Другой, с огромным животом, который полностью прикрывает его хозяйство, смахивает на покойного американского актера Эрнеста Боргнайна. Они уселись как можно дальше друг от друга, и это ставит меня перед очередной дилеммой. Где положено сидеть мне? Я замечаю у стены стопку маленьких деревянных поддончиков. Садиться нужно на них? Я набираюсь смелости и задаю этот вопрос Эрнесту. В ответ он бурчит что-то неразборчивое, но явно неодобрительное. Похоже, заговорив, я нарушил какое-то правило этикета сауны.