Один из бойцов Хегайна попал огрину в шею, пробив дыру в мясистой плоти, но это даже не замедлило атаку твари. Иночеловек врезался в другого штурмовика, впечатал его в стену и обрушил цепные клинки на судорожно дергающееся тело.

Спиноза открыла огонь из лазерного пистолета, несколько раз попав прямо в истекающую слюной морду существа и заставив его пошатнуться. Хегайн забросил хеллган за спину и вытащил боевой нож. Ему удалось запрыгнуть на обезумевшую гору мышц. Штурмовик ударил влево, вправо и снизу вверх, рассекая живот огрина. Из раны хлынул поток черной крови, заливший их обоих. В следующую секунду сержант уже отскочил, уходя из зоны досягаемости цепных клинков на кулаках противника. Еще один залп лазерных лучей ударил в грудь мутанта. Затем в бой вступила Хазад, держа наготове силовой меч. Окровавленный, наполовину ослепший мутант раскинул лапы, собираясь сжать ее в стальных объятиях, но ассасин резко сократила дистанцию и ударила клинком вертикально вверх, под челюсть. Острие меча пробило толстый череп насквозь.

Огромная туша содрогнулась, нанизанная на шипящий силовой клинок. Через мгновение Хазад элегантным движением извлекла оружие из раны и отступила на шаг еще до того, как труп иночеловека рухнул наземь.

— Быстрее! — приказала Спиноза, заметив второго стражника, бегущего к двери в дальнем конце коридора.

Она уложила его метким выстрелом из пистолета.

Стены тоннеля уже ходили ходуном, а воздух стал намного горячее. Казалось, он вот-вот вспыхнет. Отряд остановился на развилке и свернул вправо. Новых препятствий на пути не встречалось, но глухой рокот становился все громче.

— Что это за звук? — спросила Спиноза, направляясь к двери в конце очередного коридора.

Никто не ответил. Хазад не отставала от нее ни на шаг, но тоже молчала. Возможно, старые печи все еще работали на этих уровнях, дожигая запасы топлива. Это прекрасно блокировало лучи авгуров и каналы вокс-связи.

— Множественные сигналы, — сообщил Хегайн, глядя на экран портативного ауспика, когда они подошли к последним воротам. — Помехи сильные, но я… Трон святый! Это не помехи. Отходим!

Но в этот момент Спиноза пинком распахнула створки и ворвалась внутрь. Хазад с мечом наголо ринулась следом. Штурмовики, которых теперь осталось девять, двинулись за ними, расходясь веером по пространству за дверями и поднимая хеллганы.

Отряд, тяжело дыша, замер на месте. Перед ними раскинулась пещера, созданная в толще земной коры либо самой природой, либо какими-то неведомыми древними устройствами. Каменные стены украшало множество флагов, на каждом из которых был грубо изображен кровавый ангел. В металлических бочках гудело пламя, бросая повсюду зловещие красные отблески. В ширину пещера едва достигала пятидесяти метров, но в длину растянулась настолько, насколько хватало глаз, словно громадная трещина в недрах планеты.

Высоко вверху пылали прометиевые печи шпиля, но источником шума оказались не они. И не ревущее пламя жаровен. Звук, могучий, как грохот волн давно исчезнувших океанов, насыщенный, как кипящая кровь, исходил из глоток сотен, нет, тысяч людей, собравшихся в этой невероятно горячей и дымной пещере. Они все кричали, вопили, потрясая кулаками, и без конца повторяли какую-то фразу, которую Спинозе так и не удалось разобрать. Все были вооружены в основном самодельным оружием, доступным любому бандиту из улья, но некоторые сжимали в руках гвардейские лазганы или даже более смертоносные орудия войны. Каждый из присутствующих носил что-то красное поверх стандартной серой шерстяной униформы — драные плащи, кушаки, капюшоны или куски брони, выкрашенные алой краской. Надо всем этим сборищем нависал громадный двадцатиметровый крылатый Ложный Ангел, нарисованный кровью на камне стены и освещенный пламенем костров.

— Так много… — пробормотала Хазад.

На несколько мгновений Спиноза замерла, потрясенная увиденным. Кроул бы не сделал такой ошибки. Он проявил бы большую осторожность. Но старого инквизитора здесь не было, и, учитывая обстоятельства, ее это даже радовало.

Они уже оборачивались на звук. И тянулись к оружию. В глазах разгоралось пламя первобытной ненависти.

Дознаватель убрала пистолет в кобуру, сняла с пояса Серебряный и активировала расщепляющее поле крозиуса.

— Во имя Его! — передала она по общему каналу отряда.

Глава девятнадцатая

Даже привычные к монументальности конструкций Терры люди испытывали благоговейную дрожь от вида, открывавшегося на подлетах к стенам Дворца. До рассвета было совсем недолго, но небо оставалось черным, как космическая бездна. Потоки дыма и смога струились между могучими колоннами жилых шпилей. Здесь, у стен Дворца, они были выше и стояли плотнее, чем где-либо. Над бездонными пропастями, разделяющими гигантские постройки, протянулись триумфальные арки. С громадных геральдических щитов смотрели невидящим взглядом имперские орлы, и повсюду виднелись изображения черепа — символа Адептус Терра. Поговаривали, что для обслуживания территории Дворца было необходимо минимум десять миллиардов человек. Кроул всегда считал это преувеличением, пока не увидел ее своими глазами. Это случилось много лет назад. Могучие стены из потемневшего от времени адамантия поднимались все выше и выше, будто безмерной высоты утесы устремлялись в грязное небо. А за первым кольцом стен вырастало второе, третье… И каждый следующий бастион был больше предыдущего. После подобного зрелища инквизитор решил, что в байках о численности людей, работающих внутри стен, может быть доля правды.

К невероятным размерам Дворца нельзя было привыкнуть. Гегемония человека просуществовала десять тысяч лет, и дань с бесчисленных миров, входящих в Империум, в итоге стекалась сюда. Сама земная твердь раскапывалась и вскрывалась ради того, чтобы возвести новые лабиринты и подземные залы, такие же громадные, как надземные конструкции.

«Тень» на предельной скорости двигалась на север. Здания в готическом стиле с окнами-розами одно за другим мелькали за стеклом кабины, пока их количество и размеры не стали совершенно фантастическими. Сам Дворец — исполинский храм-континент — постепенно рос в размерах, заполняя собой северный горизонт. Его громада периодически освещалась заревами никогда не стихающих бурь. Еще дальше, окутанный грозовыми облаками, возвышался черный, как ночь, циклопический силуэт Санктума Империалиса — купол столь гигантский, что для него была предусмотрена своя собственная климатическая система. А его фундаментом служили скальные породы давно забытых горных пиков Гималазии.

Потоки паломников на улицах превратились в настоящий океан людей в красных одеждах, устремившийся к распахнутым вратам и дальше, на аллеи Непорочности. Миллионы людей, грязных, раскачивающихся из стороны в сторону в религиозном экстазе, теснились повсюду, занимали каждую пядь рокритового покрытия и шли вперед. Их было слишком много — не сосчитать, не остановить. Воинство верующих, собравшееся со всех, даже самых захолустных миров Империума Человечества, прибыло в самое его сердце. Люди в толпе умирали, задыхались в давке, обессилившие из-за отсутствия нормальной еды и воды в течение многих месяцев, с животами, раздутыми от болезней, подхваченных за время путешествия в зловонных трюмах кораблей. Но они все равно шагали вперед, вопили в надежде на спасение, размахивали традиционными красными фонарями, за которые отдали последние деньги, хрипели гимны, восславляющие жертву, даже тогда, когда силы покидали их, и они падали под ноги тысяч других таких же паломников, напиравших сзади.