— Ага, — сказала молочница. — Это завсегда хорошо.

— Чего уж лучше.

— А чего ты там не живешь?

— Погода паршивая часто, — признался Годрик. — И датчане кругом.

— Ага. А вон и дом Певуньи.

— А удобно ли заходить?

— Она моя лучшая подруга. Да и ничего не понимает она, лежит себе и слова говорит.

Дом на взгляд Годрика выглядел не то, чтобы богато, но ухоженно и чисто. Оставив скринду у крыльца, молочница толкнула входную дверь и вошла в дом. Цепная собака безучастно тявкнула один раз и тут же замолчала. Годрик последовал за молочницей.

Опочивальня, находящаяся слева от гридницы, вид имела неприбранный. Ах, да, вспомнил Годрик, служанка-то сбежала.

Бросив взгляд на ложе, он засмущался и даже отвернулся неловко. В своих перемещениях по территориям он видел много голых людей — и мужчин, и женщин. В походных условиях нагота и все, с нею связанное, включая физиологические и сексуальные нужды, воспринимается, как само собой разумеющееся, в этом нет ни стыдного, ни даже заслуживающего внимания — вольный воздух, ветер с реки, шумят деревья, путники устали, или наоборот, радуются жизни. Но в полутемной опочивальне на неопрятном ложе лежала полуприкрытая толстая женщина со слипшимися волосами — и Годрика это шокировало. А женщина, меж тем, действительно что-то говорила, не очень громко. Годрик все-таки повернулся к ней и вгляделся. Нет, она не лежала — полусидела. И грудь у нее оказалась не такой огромной, как ему сперва почудилось. Через щели в ставне проникал неяркий свет. В комнате крепко и неприятно пахло.

— Вот, видишь, говорила я тебе, — сказала молочница, зачем-то понижая голос. — И слова говорит, и глаза закрыты.

Годрик подошел ближе и прислушался к словам. Говорила Певунья тихим голосом, но очень отчетливо. Слова удивили Годрика.

— We will remove completely from their offices the kinsmen of Gerard de Athée, and in future they shall hold no offices in England, — сказала Певунья тоном, не допускающим никаких сомнений в ее правоте. — The people in question are Engelard de Cigogné, Peter, Guy, and Andrew de Chanceaux, Guy de Cigogné, Geoffrey de Martigny and his brothers, Philip Marc and his brothers, with Geoffrey his nephew, and all their followers.[3]

— Лекарь говорит… — вполголоса начала было молочница, но Годрик остановил ее.

— Тише, — сказал он. — Не понимаю…

— Никто не понимает…

— Подожди…

— As soon as peace is restored, we will remove from the kingdom all the foreign knights, bowmen, their attendants, and the mercenaries that have come to it, to its harm, with horses and arms.[4]

— Надо бы ей простыни поменять, — сказала молочница. — В кладовой есть простыни.

— Да. Сходи за простынями, — сказал Годрик.

— In cases, however, where a man was deprived or dispossessed of something without the lawful judgment of his equals by our father King Henry or our brother King Richard, and it remains in our hands or is held by others under our warranty, we shall have respite for the period commonly allowed to Crusaders, unless a lawsuit had been begun, or an enquiry had been made at our order, before we took the Cross as a Crusader. On our return from the Crusade, or if we abandon it, we will at once render justice in full. Greetings to thee, valiant Godric.[5]

— Hey, — сказал Годрик. — Listen. Listen to me, woman. Whence this talk? Whereof speaketh thee? How didst thou know my name?[6]

Певунья открыла глаза и вполне осмысленно посмотрела на Годрика.

— Who art thou?[7] — спросила она.

— I'm Godric, a baron's servant, — сказал он. — A gentleman's gentleman, so to speak. That's clear as the light of day, and thou knew it anyway. It is thy own identity that presents a measure of interest, as well as the mystery of thine knowing me.[8]

— I know thee not, — сказала Певунья. — Begone, Godric. Leave this place. Leave town. Thou hardly belong here. Get thee away, Godric![9]

— I'd greatly appreciate if thou couldst cease behaving like a raving lunatic, — сказал Годрик. — I might be able to help thee. Knoweth thou who thou art?[10]

— Certainly. I'm an oracle.[11]

— Oh, indeed? Thou knoweth what? I'm an oracle too. What are the chances, two oracles meeting like this. Anyway, it's a true delight to meet a colleague so far from home. Hast thou a name, oracle?[12]