Ситуацию к тому же осложняла и информация о том, что, как выяснилось, командующий первой дивизией РОА генерал Буняченко, войдя в Прагу, сам выслал к К. Г. Франку собственного парламентера – капитана Антонова в сопровождении чешского офицера поручика Харвата с требованием ни много ни мало ультимативной капитуляции германских войск в чешской столице именно перед силами КОНР. Это требование к германским властям от имени командования Русской Освободительной армии вроде как уже даже успело выдать в эфир и чешское радио, естественно, безо всякого согласования с ЧНР и ее «штабами». Как следует из свидетельств очевидцев, Смрковский был в бешенстве, он буквально орал на своих коллег по импровизированному правительству: «…Генерал Власов!.. Он же ведь не может давать ультиматумы Франку!.. Он должен координировать все операции с командованием Чехословацких войск!.. это радио!.. они там, как видно, принимают сообщения от где кого!.. Необходимо выдать приказ, чтобы высылали только сообщения, которые получат от Чешской Народной Рады!..»[124] С одной стороны, на первый взгляд, все бы ничего, если вдруг немцы под давлением РОА все-таки капитулируют, но с другой – это бы могло полностью выбить только что обретенную почву легитимности из-под ног ЧНР, так как ведущая роль в переговорах и в силовых операциях просто перешла бы к командованию РОА. Причем в этом случае последняя, с точки зрения германских властей, действительно обладала бы как реальными войсками, так и неким, пусть даже достаточно спорным, но правовым статусом. Этого новые чешские революционные вожди допустить никак не могли, ведь их главные цели – собственная героическая реабилитация победоносным восстанием и одновременное получение мягких кресел в будущей власти – уплывали бы от них буквально из-под рук, да еще и с угрозой запятнать свою репутацию в результате совместных действий с власовцами…

Как мы знаем, в 18.00 шестого мая 1945 года, на чем сходятся практически все имеющиеся источники, в штабе «Бартош» официально состоялось первое действительно совместное координационное совещание представителей чешского «военного командования» и первой дивизии РОА. С русской стороны присутствовал подполковник Архипов, чехов представлял заместитель генерала Кутлвашера подполковник Гержман.

На самом деле данное «совместное совещание» свелось лишь к тому, что Архипов на принесенной им же с собой карте фактически просто ознакомил чешского подполковника с уже разработанным штабом РОА планом наступательных действий Первой дивизии на следующий день, седьмого мая, а тот принял его к сведению и впоследствии передал «выше». Фактически за чешское «руководство восстания» все, словно по мановению волшебной палочки, снова кто-то где-то решил и разработал вперед и заранее, безо всякого участия и напряжения этого самого «руководства». План, представленный Архиповым, заключался в следующем:

Бронетранспортер SdKfz-251 Первого полка РОА, которым прибыл на переговоры с чехами подполковник Архипов, у штаба «Бартош» на Бартоломейской улице.

1. С раннего утра седьмого мая Первый полк РОА под командованием самого Архипова из занимаемых им к вечеру шестого числа районов Радотин, Хухле и Злихов в полном составе перейдет на правый берег Влтавы, после чего через Нове Место двинется в направлении на Винограды.

2. Второй полк РОА подполковника Артемова из районов Йинонице и Зличин атакует Бржевнов, Градчаны и Малу Страну, с дальнейшими целями – Старе Место, Жижков и Карлин.

3. Третий полк РОА подполковника Александрова-Рябцева, после осуществления захвата Рузини, пойдет через Стржешовице, Градчаны и Дейвице на Бубенеч и Голешовице.

4. Четвертый полк РОА полковника Сахарова выходит из позиций в Мотоле и полностью занимает Смихов, где уже и так были его передовые части.

От чешской стороны на практике, собственно, требовалось только оказывать всевозможное содействие, предупредить население, где надо освободить для движения войск Буняченко забаррикадированные улицы и дороги – короче, при боевых операциях главным образом не мешать… А также главное, на что рассчитывали в штабе Буняченко, сделать действиям Первой дивизии и Русской Освободительной армии вообще как можно более широкую «рекламу», главным образом через вещательные передачи пражского радиоузла. Один из вариантов текста, предложенного для передачи по радио на русском, английском, немецком и чешском языках, был таким: «…Армия генерала Власова вступила в бой в Праге и сражается на улицах города. Немцы сдаются и массово складывают оружие. Русские танки и бронетехника ликвидируют очаги сопротивления на улицах. Последний раз призываем германские силы к капитуляции, чтобы остановить дальнейшее кровопролитие. Штаб генерала Власова…» После консультации с генералом Кутлвашером в штабе «Бартош» текст в таком виде по радио высылать отказались, так как, по их мнению, «не полностью соответствовал действительности».

Надо заметить, достаточно странное обоснование от людей, еще буквально пару часов назад никак не заботившихся о собственном полном отрыве от реальности, в состоянии которого они принимали все свои решения и выдавали все свои приказы, последствия чего как раз и приходилось почувствовать потом на себе людям, живущим в городе, повстанцам на баррикадах и русским солдатам из дивизии Буняченко…

Тем не менее сообщения о деятельности РОА в Праге ни в такой, ни в подобной форме в радиопередачах не появились ни к вечеру шестого, ни с утра седьмого мая, в то время как сами власовцы уже действительно начали выполнять свой собственный предъявленный в штабе «Бартош» план наступления на город и, в соответствии с ним, перешли к действительно масштабным боевым действиям. Чехи явно до сих пор не осознавали смысл прихода дивизии Буняченко в Прагу, видимо, полностью довольствуясь самим же собой данным объяснением о том, что власовцы просто откликнулись на призывы о помощи их пражского радио и именно поэтому пришли искренне и бескорыстно помочь восставшим братьям-славянам…

Проблески прозрения появились в светлых головах пражских полководцев только после того, как седьмого числа Первый полк РОА остановил свое движение на Пражские Винограды, а его командир подполковник Архипов выставил штабу восстания во главе с генералом Кутлвашером свои требования относительно заявлений по радио на чешском и трех иностранных языках уже просто в ультимативной форме. Недолгая сказка о чистом альтруизме и благородстве командования Первой дивизии РОА в отношении чешских повстанцев начала быстро расплываться. Судя по всему, Архипов даже попытался объяснить чешским офицерам причины своего поведения и надежды на приход войск США в Прагу… Тем не менее это совсем ничего не меняло в реальной ситуации в городе – чешское «военное» руководство видело, что без помощи власовских войск спасти восстание было бы невозможно, речи о самостоятельной победе взбунтовавшейся части населения над германским гарнизоном вообще уже даже не шло. Поэтому выполнять условия власовцев чехам надо было как-то начинать, хотя бы частично или хотя бы для вида, пока в присутствии дивизии РОА в городе существовала такая острая необходимость… А пока в Чешской Народной раде ее «правые», «левые» и «центристские» крылья с самого утра седьмого мая фактически только ругались между собой, не зная какую «политически приемлемую позицию» им занять по отношению к действиям Русской Освободительной армии, на улицах шли бои и продолжали умирать люди. Чешские военные понимали, что ситуация заходит в «цейтнот», причем чем ниже было их воинское звание, тем более открыто они высказывали свои настоящие мысли о происходящем, так как в отличие от генералов не были обязаны соблюдать политкорректный тон. Ситуация накалялась уже и в самом штабе «Бартош» между присутствовавшими там высшими чинами, ожидавшими теперь распоряжений от ЧНР и штаба «Алекс» практически по любому поводу, и низшими, которые находились в прямом контакте с людьми на местах и требовали каких-то немедленных действий от своих командиров или, точнее, тех, кто себя ими назвал.