Викен быстренько прикинул за и против и решил, что тот факт, что коллега и раньше сталкивался с этой дамой, большого значения не имеет. Раз она среагировала на Нурбакка так же, как и большинство других женщин, значит, им обоим обеспечен доброжелательный прием.

Хозяйка провела их в гостиную. Это была большая и светлая комната, окна которой выходили на юг и на запад. На одной из стен висели две огромные абстрактные картины маслом.

Она показала рукой на кожаный диван:

— Устраивайтесь, я принесу кофе.

К ним заглянула девочка лет восьми-десяти.

— Привет, — сказал Нурбакк. — Это тебя зовут Марлен?

— Надо же, — изумился Викен, — ты уже успел изучить все фамильное древо?

— Вы разве не заметили табличку на двери? — подмигнул Нурбакк.

— А вы одеты не в форму, — констатировала девчушка. Она была светловолосой и круглолицей и совсем не походила на мать.

— И все-таки мы настоящие, — заявил Нурбакк и достал полицейский жетон.

Марлен подошла к нему, шаркая ногами; он подал ей жетон:

— Видишь, это же я?

Девочка рассмотрела фотографию, потом уставилась ему в лицо. Вдруг она застенчиво улыбнулась, и Викен понял, что Нурбакк, такой немногословный и сдержанный, похоже, нравится и детям тоже. Тем лучше, сам-то он не мог ничем таким похвастаться. С другой стороны, инспектор всегда знал, кто чего стоит, умел расшифровывать код каждого отдельно взятого человека. Код Нурбакка был чуточку более сложным, чем среднестатистический, но не настолько замысловатым, чтобы Викен уже не продвинулся довольно далеко в его расшифровке.

Вибека Гленне вернулась с подносом, на котором стояли кофейник, маленькие чашечки и блюдо с печеньем, похоже домашней выпечки.

— Госпожа Гленне, как я уже объяснил по телефону…

Она остановила его:

— Я понимаю, почему вы пришли сюда, но больше я ничего не понимаю. Марлен, пойди пока к себе в комнату.

— Она нам не помешает, — заверил Викен, окинув взглядом обиженное девчачье личико.

Ему показалось, что присутствие здесь ребенка будет совсем не лишним.

— Она может потом к нам выйти, если вы захотите спросить ее о чем-нибудь.

Когда дочь удалилась, гордо, как принцесса, вскинув голову, хозяйка добавила:

— Я хотела бы по возможности оградить детей. — В ее голосе послышалась неуверенность. — Я даже не знаю, от чего я хочу их оградить… — Она выпрямилась, постаравшись взять себя в руки. — Вы ведь не верите на самом деле, что Аксель может иметь отношение к этим убийствам?

Викен сказал как можно спокойнее:

— Верить — не наша работа, госпожа Гленне, веру мы оставляем священнослужителям. — Ему не раз приходилось произносить эту фразу. — Мы лишь констатируем, что он не подает о себе вестей. Не хочу никого пугать, госпожа Гленне, но я вынужден напомнить вам, что за последнее время в Осло исчезли три человека. И все трое обнаружены мертвыми.

Лицо Вибеки Гленне посерело.

— Итак, вы не видели вашего мужа с воскресенья?

— С утра понедельника. Он поднялся раньше обычного и уехал, как раз когда вставала я, часов в семь.

Нурбакк записал это в свой блокнот.

— Как бы вы нам его охарактеризовали? — поинтересовался Викен.

Ее глаза округлились.

— Охарактеризовала?

Викен промолчал, дав ей возможность подумать.

— Он трудолюбив и умен и хороший отец. На него можно положиться. И он сильный — вот что я сказала бы, наверное.

У Викена чесался язык сообщить, что этот человек, на которого можно положиться, совсем недавно заночевал в квартире одной студентки, но решил приберечь эту информацию до другого случая. Она может понадобиться ему позже, например при очной ставке.

— Я хотел бы задать вам вопрос относительно четверга тринадцать дней тому назад, — сказал он. — Со второй половины дня и весь вечер ваш муж был дома?

Она задумалась:

— Во второй половине дня каждый четверг он ездит на прогулку в лесопарк. Я посмотрю, не было ли чего особенного в тот вечер.

Она вышла на кухню и сразу же вернулась с перекидным календарем, пролистнула страницы назад:

— Здесь у него написано «работа с документами». После прогулки в лесопарке он часто задерживается у себя в кабинете, оформляет заявки на пособия по инвалидности и тому подобные вещи. Больше я ничего не знаю.

— Когда он вернулся домой?

— По четвергам я забираю Марлен из школы верховой езды. Домой мы приезжаем около половины девятого. Вроде бы Акселя в тот четверг еще не было дома. А чем так важен именно этот день?

Викен ответил не сразу:

— В тот вечер пропала одна из убитых. Вы знаете, что она, возможно, была пациенткой вашего мужа?

Вибека Гленне подскочила на стуле:

— Это просто бред какой-то! Да вы знаете, сколько я уже с ним прожила? Двадцать три года! Если бы он был в чем-нибудь замешан, я бы это знала, вы можете быть в этом уверены на сто процентов.

«Настолько же уверены, как в том, что на него можно положиться», — подумал Викен, на губах которого появилась ехидная ухмылка.

— Ну разумеется, — сказал он, — мы не сомневаемся в том, что вы знаете его лучше, чем кто-либо другой. Могу я воспользоваться туалетом?

Она повела его в коридор. Викен обернулся и махнул рукой Нурбакку, чтобы тот продолжал работу.

Они спустились в просторный холл, выложенный мраморной плиткой. Две стены были почти полностью зеркальными. «Ага, зеркальный зал», — усмехнулся про себя Викен. Туалет находился в маленьком коридорчике за углом. Викен запер дверь. Опорожнив пузырь, он сполоснул руки, осмотрел зеркальную полочку: тюбик зубной пасты, в стаканчике на стене — зубные щетки. В аптечке упаковка парацетамола, пластырь и остатки театрального грима для детей. У господ родителей, разумеется, собственный санузел, заключил он и послал Нурбакку эсэмэску: «Попробуй осмотреть второй санузел. Он наверняка на втором этаже». Викен не уставал повторять своим молодым коллегам: гостиная показывает, какими люди хотят выглядеть в чужих глазах, ванные же всегда выдают хоть что-то из жизни за фасадом.

Выходя из туалета, он услышал из полуоткрытой двери в другом конце коридора хорошо знакомый звук. Он заглянул в комнату. На краешке кровати сидел подросток и подбирал аккорды на электрогитаре. На полу перед ним стоял небольшой усилитель.

— Разучиваешь? — спросил Викен.

Парень не подал виду, что стоявший в дверях человек застал его врасплох. Он едва заметно кивнул и продолжал бренчать.

— Ты в группе играешь?

Еще кивок. У парня были черные волосы до плеч, на вид крашеные, и колечко в брови.