В последние десятилетия музыкотерапия бурно развивается, при этом в Германии прилагаются все усилия, чтобы сократить отставание от Америки. Появляется огромное количество литературы, известные доктора посвящают себя этому виду помощи пациентам, основываются объединения врачей-музыкотерапевтов. Следует указать на первый научный труд о «музыкальном наркозе», написанный в начале этого столетия Вальтером фон Родтом [115]. Хлороформный наркоз переносится намного легче, а при пробуждении почти полностью пропадает рвота, если пациент через наушники слушает мажорную музыку.

Психотерапевт доктор Рудольф Кински даже заменяет наркоз музыкой флейты йогов, знакомству с которой он обязан обучению йоге, и полагает, что нашел в ней не менее сильное средство, чем эвипан. Доктор Бурдик использует музыку для снятия тревоги пациентов перед операцией. Доктор медицины Ф. Нелесхайм считает, что «музыка, вызывающая приятные ощущения, воздействуя на кору головного мозга, может улучшать работу больных органов и даже их исцелять». Не исходил ли знаменитый французский гастроном XVIII в. Брилла-Саварин из правильных предпосылок, уверяя, что введение «застольной музыки» будет способствовать ритмичной работе органов пищеварения?

Известные врачи современности делятся своим опытом в уже упоминавшемся сборнике «Музыка в медицине» [154]. В нем сообщается об удивительных успехах в развитии рассматриваемого метода благодаря использованию новейших аппаратов: пневмографов, сфигмографов, плетизмографов, психогальванометров – и особенно электромиографии. Измеряется и оценивается каждое изменение дыхания, пульса, кровяного давления и мышечной деятельности под влиянием музыки. Высокоразвитая американская музыкотерапия применяет преимущественно два метода. «Принцип изометрии» означает приведение в соответствие характера музыки с психическим состоянием пациента. Подобранные произведения созвучны подавленному настроению больного, из которого он постепенно выводится благодаря живительным ритмам. Основываясь на «принципе уровня», начинают с простой мелодии, чтобы вначале пробудить общий интерес, за нею следуют ритмичные мотивы и различная музыка, создающая то или иное настроение. Речь идет «о последовательности произведений, служащей преимущественно психотерапевтическим целям: соответствующим образом не только должны лечиться отдельные психозы, но и могут затрагиваться также определенные слои в душе пациентов, подвергающихся воздействию звуками» (доктор Ганс А. Иллинг, Лос-Анджелес [154, с. 29]).

Различные врачи выступают за использование специальных музыкальных инструментов, кажущихся пригодными для устранения душевных расстройств. Работающий в Шотландии доктор Карл Кёниг, директор школы-интерната для детей с психическими нарушениями, руководствующийся в своей деятельности прежде всего учениями Рудольфа Штайнера, рекомендует лиру Гертнера, разновидность малой арфы, имеющую форму дуги. Его коллега доктор Ф. Орне, старший инструктор Университета Тафта в Бостоне, пришел к выводу о благотворном воздействии игры на английских ручных колокольчиках.

Также и известный композитор профессор Сезар Бресген берет слово в упомянутой книге и приводит примеры целебного эффекта, который достигается у пациентов, когда их побуждают самостоятельно заниматься музыкальным творчеством. Музицирование помогает преодолеть состояние тревоги, возвращает недостающую уверенность в себе и через душу воздействует на организм.

Далее, к числу ведущих современных врачей, занимающихся музыкотерапией, принадлежат доктор Май (Гейдельберг), профессор Эрдманн (Виттенберг), Ж.М. Кокс (Бордо), Д. Денис, профессор Зутермайстер (Швейцария), доктор Тайрихс (Грац), Джеймс А. Янг из Балтимора (Мэриленд), успешно применяющий музыку в качестве средства лечения даже при спинальном детском параличе. После того как концерт симфонического оркестра Юты в Солт-Лейк-Сити привел к улучшению состояния ста семидесяти пяти душевнобольных, больше семидесяти медицинских учреждений Соединенных Штатов Америки решили закрепить за музыкой прочное место в ряду терапевтических методов. В 1950 г. Национальным музыкальным советом была основана Ассоциация музыкальной терапии (NAMT), в то время как немецкоязычные страны связывают свои ожидания с деятельностью созданного в 1959 г. Австрийского общества содействия музыкальной медицине при Академии музыки и изобразительного искусства (Вена). Благодаря плодотворной работе NAMT в специально созданных учебных заведениях готовятся квалифицированные музыкотерапевты, организуются региональные съезды и ежегодные конгрессы, о которых сообщается в «Вестнике науки» («Book of Proceeding»).

«Магическая» музыка, рожденная из суеверия, примитивизма, нашла свое наивысшее выражение в музыкотерапии. Завершим эту часть заключительными словами Понтвика: «От личной унии [т. е. использования музыки и медицинских средств] жреца-музыканта-медика до кристаллизации музыкально-терапевтической потребности в психогигиене был долгий путь. Тем не менее то, чего должен добиваться каждый специалист на месте, доверенном ему судьбой, – это фиксации целостности в качестве цели, которой можно достичь совместными методами».

Мелодия призрака

Лори никогда бы не подумала, что прощание будет для нее таким тяжелым! Но все вещи как будто обрели вдруг свой собственный язык, уговаривали ее, просили, заклинали: лаборатория, темная комната, из которой она бесчисленное множество раз выходила на свет дня, навьюченная фотографиями и оттисками, – здесь ее небольшой красивый письменный стол, за которым она регистрировала заказы, вела картотеку и который в начале каждой недели украшала свежими цветами. Вначале она отвергала знаки внимания со стороны Энди, но затем уступила. Не было ли это в конце концов для нее наградой, что он, звездный фотограф знаменитого Лондонского ателье, проявил интерес к ней, маленькой, незначительной ассистентке из химической лаборатории?

Последний взгляд на милые, хорошо знакомые лица коллег по работе! Не дрогнул ли чуть ее голос, когда она отвечала на слова прощания, благодарила за пожелания удачи на своем новом поприще? Но не в характере Лори было давать волю грустным чувствам. Для этого она слишком твердо стояла на земле. Ясные серые глаза под высоко поднятыми бровями смотрели на жизнь холодно и трезво, тонко очерченный рот и выпяченный подбородок выдавали энергию и активность.

Затем она на улице поймала такси рукой: «Челси! Ватерлоо-стрит, пятьдесят один!» – и, облегченно вздохнув, опустилась на мягкое сиденье. Колеса напевали ей ликующую мелодию, которой она не могла насладиться: «Свободна! Свободна! Независима и самостоятельна!» Владелица своего фотоателье, на которое из года в год она откладывала один шиллинг за другим, пока домик не стал ее собственностью. Правда, без помощи Энди она этого бы не сделала. Но не было ли все же немного рискованно связывать себя с ним ради совместной работы? Не предъявит ли он однажды ей требования, которые она не сможет исполнить? Но затем она мысленно представила его тонкое, худое лицо и глаза, которые всегда выражали уважение и внимание к ней, – нет, они не могли обмануть…

И вот машина уже свернула на улицы пригорода Челси, остановилась у мрачного дома, производившего несколько зловещее впечатление, – постройка прошлого века, окруженная небольшим запущенным парком. В верхушках деревьев затерялся последний свет вечернего солнца, но из высоких, строгих окон горел яркий свет – и как мило со стороны Энди в знак приветствия прикрепить на калитке небольшой венок из цветов!