– Кажется, она хочет пойти с нами, – предположила Конни.

– Она определенно хочет. Я хорошо знаю кошек, – заявил Тоби.

– Я тоже! Она еще как хочет пойти с нами, – добавила Саммер, оставляя за собой последнее слово.

– Ладно, тогда тебе придется нести ее на руках, Конни, дорогая. Не хочу, чтобы у нее замерзли лапы, – неуверенно сказала Сильвия, и Конни подхватила Хану. Это было не совсем то, что я имел в виду, но мы с Джорджем перемигнулись, решив, что пока и этого достаточно.

* * *

– Я так объелся, что не могу пошевелиться, – признался я, когда мы отдыхали после еды.

– Я тоже, папа, – сказал Джордж.

– На улице довольно приятно, – заметила Хана, хотя сейчас находилась внутри.

– Ладно, мне, пожалуй, пора вернуться к работе, – заявил Бачок. – Эти мерзкие грызуны наверняка воспользовались моей отлучкой.

– Может, тебе помочь? – предложил Лосось. Сегодня он был сама любезность.

– Нет, без обид, но ты не похож на кота, который не боится запачкать лапы, – усмехнулся Бачок. Это правда. Лосось мог бы, наверное, заболтать грызунов до смерти, но и только. Каков хозяин, таков и кот.

Хотя, если начистоту, Гудвины оказались довольно приятными, компанейскими людьми. Надо было видеть, как они играют в шарады. Правда, Гарольд всех превзошел: он всякий раз угадывал неправильно, а потом обвинял ведущего в том, что тот плохо изображал предмет. Все хохотали до слез.

Рождество оказалось чудесным, еда – восхитительной, и ее было так много, как будто все выгребли все свои закрома. Детям накрыли отдельный стол, и они вели себя примерно. Младшие принесли с собой новые игрушки. Старшие присматривали за детворой. Ну, Томми точно присматривал, а вот Алексей и Конни смотрели только друг на друга. Томми уже отчаялся, но никакие его дразнилки не могли отвлечь влюбленных. Я даже заметил, что они держались за руки под столом. Ах, юношеская любовь!..

Разгуливая среди гостей, я чувствовал тепло, разливающееся в атмосфере, и упивался этим. Взрослые держались очень достойно. Сильвия извинилась перед Франческой и даже заплакала, а Франческа, добрая душа, обняла ее и сказала, что они должны немедленно все забыть. Она добавила, что никогда не позволила бы Алексею обидеть Конни, и Сильвия сказала, что верит ей, но после той боли, которую причинил ей муж, она очень боится, что дочь может пережить нечто подобное. Это многое объясняло, ведь разбитое сердце не слышит голоса разума. Мне ли не знать! Сильвия снова становилась той женщиной, с которой мы когда-то познакомились, и Клэр ухитрилась так рассадить гостей, что Сильвия и Маркус оказались рядом. Я лелеял надежду, что они влюбятся друг в друга, но пока не заметил никаких признаков того, что кто-то из них собирается нырнуть в омут с головой. Гарольд пребывал в хорошем настроении, хотя у них с Виком Гудвином возникли некоторые разногласия из-за причин роста преступности, и Джонатану пришлось вмешаться, чтобы снизить накал страстей. Но в остальном все прекрасно ладили.

Меня душили слезы, когда Баркеры произнесли тост в память о Тигрице, и я уткнулся носом в Джорджа, который дрожал, пока они говорили о том, как тоскуют по ней. Мы оба подошли к ним и потерлись о ноги, давая понять, что разделяем их чувства. Кажется, они это оценили. Тем не менее я встревожился, когда они сказали, что в новом году собираются взять из приюта кошку, только постарше, потому что дома без кошки совсем неуютно.

Заменить Тигрицу? Да как они могли?

– Никто и никогда не заменит нам Тигрицу, – сказала миссис Баркер. Уф, у нас прямо от сердца отлегло. – Мы взяли ее еще котенком, и, поскольку у нас нет детей, она была нашим ребенком. Мы очень по ней скучаем, но у нас хороший, теплый и добрый дом, и я знаю, Тигрица хотела бы, чтобы мы помогли кошке, которая в этом нуждается.

Они правы, она бы этого хотела. Она бы гордилась ими, а мне просто придется привыкнуть к тому, что из кошачьей дверцы их дома будет выходить другая кошка. И, как бы тяжело это ни было, я приветствую ее с распростертыми лапами. Опять же, это то, чего хотела бы Тигрица.

Было уже поздно, когда Маркус, не выпивший ни капли, отвез своего отца и Баркеров по домам. К уборке столов подключились все гости. Франческа пыталась уговорить их оставить все как есть, но Гудвины настояли на том, чтобы помочь. Они обожали руководить и раздавать указания. Я вышел во двор, чтобы попрощаться с Бачком, который все это время без устали работал.

– Это было грандиозное Рождество, – сказал он.

– Да. Жаль, что Тигрицы не было с нами, но, за исключением этого, все прошло на ура, – ответил я, грустно улыбнувшись. – Но я так и не отдохнул после вчерашней эпопеи. – Меня порадовало и немного удивило, что сегодня никто даже не обмолвился об этом, но на то и Рождество, чтобы не говорить ни о чем плохом.

– Она бы гордилась тем, что ты сделал, – сказал Бачок, и я действительно на это надеялся.

– Мяу-у-у! – Мы обернулись и увидели, что Хана осторожно ступает лапками по снегу, а Джордж подбадривает ее. Снег уже подтаивал, но ей все равно было холодно. Ну а как иначе – это ведь зима!

– У тебя получилось! – воскликнул Джордж. – Ты вышла на улицу!

– Так и есть. Какое Рождество! – сказала Хана. – А что, на улице всегда так холодно?

– Нет, скоро станет теплее, и я буду настаивать на том, чтобы ты чаще выходила из дома, – заявил Джордж. – И мы могли гулять вместе.

– Мне бы очень этого хотелось. – Она помахала хвостом, прежде чем снова запрыгнула в дом.

– За работу! – крикнул Бачок и бросился за мышью, притаившейся за одним из мусорных баков.

– Счастливого Рождества, Тигрица, где бы ты ни была! – прошептал я, глядя на самую яркую звезду в небе, а потом повернулся и пошел домой.

Рождество – самое удивительное время года. Но для многих еще и самое трудное. В атмосфере елок, счастья, подарков, еды и радостных волнений не грех вспомнить, что не все так гладко в жизни многих людей – и кошек. Это было мое нынешнее рождественское послание, и я поделился им с Джорджем. Когда мы возносили безмолвную молитву в память о Тигрице, когда поглаживали свои набитые животы, когда вместе жаловались, как сильно тоскуем по ней, когда смотрели, как наши дети наслаждаются подарками, я ловил себя на мысли, что в этом году наше Рождество сопровождается смешанными чувствами. И что нам повезло. Я твердил это Джорджу, пока он не сказал, что давно все понял, и попросил «прекратить читать ему нотации». Джордж-подросток иногда возвращался. Хотя, возможно, я немного и переусердствовал.

Все закончилось – до следующего года. Как сказал Джонатан, подготовка к Рождеству занимает месяцы, а пролетает оно короткой вспышкой. Он прав, но Клэр заметила, что эта вспышка того стоит. И нынешнее Рождество тому подтверждение. Все так сплотились, дружба стала крепче, обиды забылись, и даже надоедливые Гудвины пришлись ко двору – такой и должна быть жизнь. Впрочем, эту лекцию я приберег для Нового года.