— Колонка Тревора великолепна, — сказала я Линде. — Мне нравится, что статья заканчивается так неожиданно, на самом интересном.

— Да, он здорово пишет. Нам приходят тысячи откликов от читателей, и рейтинги скакнули вверх — спасибо, что нашла такого прекрасного автора, Роуз. Кстати, не забудь про записи для новых горячих линий — мы запустим их к концу недели.

Я поморщилась — мне было очень неловко, но что не сделаешь, чтобы Рики от меня отстал. Так что я отправилась в комнату для записи интервью, которую использую для этих целей, прихватив пять новых трехминутных текстов.

— Привет, — проговорила я в микрофон. — Я Роуз Костелло из «Дейли пост». Спасибо, что позвонили на нашу горячую линию «Как внести разнообразие в сексуальную жизнь». Былая искорка в ваших отношениях угасла? Возможно, самое интригующее произойдет, когда вы потеряете пульт от телевизора… во-первых, признайте, что проблема существует… не обвиняйте партнера… приложите усилия… расслабьтесь… массаж… интимная обстановка… тихая музыка… перья и шелк… Пожалуйста, если возникнут проблемы, пишите, все строго конфиденциально, до свидания. Привет, я Роуз Костелло из «Дейли пост». Спасибо, что позвонили на нашу горячую линию «Фетишизм». Если вы фетишист, вам не о чем беспокоиться…

Через час я вышла из комнаты с чувством глубокого отвращения. По-моему, моя работа заключается не в том, чтобы рассказывать людям, как обращаться с резиновыми масками, кнутами и высокими каблуками. Мое беспокойство усилилось, когда я представила, что Колин Твиск звонит на эти горячие линии и тяжело дышит в трубку, слушая мой голос… При этой мысли меня чуть не вырвало.

— ПОЧТА!!! — В коридоре мимо меня прошел мальчик-подросток со второй за сегодня пачкой писем.

— Для меня ничего нет? — с иронией спросила я, заглядывая в его тележку. Я знала, что мне пришло по меньшей мере еще с десяток писем.

— Есть, мисс Костелло, вот это. — Он протянул мне одинокий конверт из плотной кремовой бумаги с пометкой: «Строго конфиденциально. Передать ЛИЧНО в руки получателю».

Тут до меня донесся ни с чем не сравнимый аромат подмышек Рики, и он появился на горизонте. Мило мне улыбнулся — явно был в хорошем настроении, — и я решила ковать железо, пока горячо.

— Рики, можно обмолвиться словечком?

— Конечно, Роуз. Чем могу помочь? — снисходительно произнес он, когда мы вошли к нему в кабинет. Стены были увешаны наградами, в рамочках красовались его лучшие заголовки. Массовая свадьба каких-то помешанных под лозунгом «ОПТОМ ДЕШЕВЛЕ!» и легендарная статья о скандально известном рок-музыканте Оззи Галлахере — на фотографии он избивал охотника за автографами. «УДАР ПО ДОВЕРИЮ ПОКЛОННИКОВ» — гласил заголовок. Здесь также были фотографии брошенных животных, которых Рики удалось спасти благодаря помощи читателей. Подвергшийся избиениям испанский ослик, который сейчас находился в заповеднике в Девоне, и два детеныша тюленя, которых он вывез из арктических льдов на вертолете. Детеныш шимпанзе, спасенный из боснийского зоопарка, и три выкупленных им кенгуру, предназначавшихся на убой.

— Чудесные фотографии, — произнесла я.

— О да, Роуз. Замечательные. — Он вдруг поднялся, подошел к стене и снял фото вьетнамского пузатого борова. Огромное пузо волочилось по земле, а глазки были скрыты за огромными складками жира. — Это Одри, — объяснил он. — Моя любимица.

— Ее назвали в честь Одри Хепберн? — вежливо поинтересовалась я.

Он покачал головой.

— Нет. Просто Одри. Это ее имя. Ее купили еще маленьким поросенком, но когда она подросла, начались проблемы. Владельцы пытались продать ее, но покупателя не нашлось, потому что она слишком растолстела и слишком много ела. Тогда они решили, что остается лишь один выход и придется ее… — Его голос задрожал. Ему явно было трудно выговорить, что именно ожидало бедняжку Одри. — Можешь себе представить, Роуз? — продолжал он, и его подбородок заметно подрагивал. — Этой бедняжке было уготовано судьбой попасть на сковородку. Роуз, ты можешь даже вообразить такое? — повторил он, и голос его сорвался. — Как ужасно съесть собственного домашнего любимца, своего поросенка? — До меня вдруг дошло, что я умираю с голоду. Забыла пообедать. — Можешь себе представить? — твердил Рики, и в глазах его блестели слезы.

— Да, то есть нет. Какая жестокость!

— Это было бесчеловечно, — согласился он, сглотнув комок в горле. — К счастью, один из наших добросердечных читателей рассказал историю Одри. Мы собрали деньги, чтобы выкупить ее, и отвезли на детскую ферму в Суррей, где она может… — его голос снова задрожал, — … бегать на свободе. Где она счастлива, Роуз, и где… — он прикусил нижнюю губу, — … ее любят. — Он повесил фотографию обратно на стену, а я подумала: какой странный тип. Человек, который способен спокойно назвать Полу Ятс[37]«еще один звездный трупак», смерть принцессы Дианы объявить «потрясающей новостью» и вместе с тем биться в сентиментальном припадке по поводу судьбы пузатого борова. Жесток снаружи, но мягок внутри — но говорят же, что Гитлер души не чаял в своей собаке.

— Замечательная история, — сказала я. — Со счастливым концом.

— Да.

— Ты не дал им подложить ей свинью, — добродушно пошутила я.

Он натянуто улыбнулся. Опустился в кресло, тихонько шмыгая носом, потом взял себя в руки.

— Так о чем ты хотела поговорить, Роуз?

— Вообще-то, дело не во мне, — начала я. Он откинулся на спинку удобного кожаного кресла. — Я хотела поговорить о Серене. — Перед глазами у меня стояли протертые рукава ее пальто. — Перейду сразу к делу. Ты не мог бы дать ей прибавку к зарплате?

Рики поднял бровь.

— С какой стати?

— Ну, она очень много работает, и мне кажется, она это заслужила.

— Разве мы все не заслужили? — с усмешкой возразил он.

— Но она уже пятнадцать лет предана этой газете, и мне бы хотелось знать, что в конце месяца она получит хоть немного больше. Ее семейные обстоятельства… — я не собиралась вдаваться в детали по поводу ситуации у Роба на работе, — … в общем, она испытывает сильный стресс. У нее трое детей, плата за обучение… ей приходится нелегко. — Я была достаточно осторожна и ни словом не обмолвилась о том, что она явно на грани нервного срыва, — почему-то мне кажется, что сочувствие Рики на человеческих существ не распространяется.

— Она получает ежегодную надбавку, — возмущенно заявил он.

— Да, но это всего лишь три процента. Мне кажется, она заслуживает большего — может, бонус за выслугу лет? Что-нибудь, что заставило бы ее почувствовать: ее здесь ценят и любят. Я знаю, она никогда бы не пошла в профсоюз, поэтому решила поговорить с тобой лично, и…

На столе Рики зазвонил телефон, и он снял трубку.