Серена поморгала, отгоняя ресницами сон.

– Что ты там делаешь?

– Курю, – угрюмо отозвался Лаки и, затянувшись, выпустил кольцо дыма. Серена нахмурилась и, встав с постели, завернулась в простыню, как античная гречанка в хитон.

– Ты слишком много куришь, – укоризненно сказала она, прошлепав босыми ногами по выцветшему от времени ковру. Затем, не дожидаясь приглашения, обняла его за талию и, прижавшись щекой к голой груди, закинула голову и заглянула ему в глаза. – Тебе надо бросить курить. Совсем. Это вредно для здоровья.

Лаки добродушно хмыкнул. Она сказала это со всей серьезностью, чем разбудила в нем странное чувство. Он не мог вспомнить, когда в последний раз задумывался о собственном здоровье. И не потому, что был уверен в собственном бессмертии, – просто ему было наплевать на здоровье. А все потому, что он давно для себя решил: в этой жизни терять ему нечего, да и самой жизни не слишком-то жаль. Помнится, вернувшись из Центральной Америки, он целую ночь смотрел в черный зрачок дула своей «беретты». Смерть могла прийти легко и быстро, для этого нужно было лишь засунуть в рот ствол и плавно нажать на спусковой крючок. Единственное, что удерживало его от этого шага, – мысль о родителях, правоверных католиках. Сведи он тогда счеты с жизнью, это стало бы для них страшным ударом. И позором для всей их семьи.

Он много лет прожил, имея за спиной неотлучного спутника по имени Смерть, и вот теперь Серена с серьезным видом предупреждает его о вреде курения.

– Что я сказала смешного? – спросила она с обидой в голосе.

– Ничего, – на этот раз без тени улыбки ответил Лаки. Не выпуская ее из объятий, он повернулся и раздавил окурок в фарфоровой чашке. – Довольна?

– Едва ли, – презрительно усмехнулась Серена. – Между прочим, это была любимая чайная чашка моей бабушки.

– Но ведь этот дом полон всякого хлама, разве не так? – спросил он. – Антиквариат, семейные драгоценности, распиханные по всем углам, верно?

– Верно, – согласилась Серена, скользнув взглядом по вещам, которые пережили не одно поколение Шериданов. – Знаешь, это настоящий микрокосм истории. Все это следует отреставрировать и открыть для посещений как музей.

– Нет, скорее его снесут, и тогда уже будет не до музеев.

Серена нахмурилась:

– Давай не будем говорить на эту тему, хорошо? Я так устала.

Лаки провел рукой по ее волосам и вновь ощутил прилив нежности. Боже, как ему хотелось избавить ее от неприятностей, защитить, остаться с ней на какое-то время. Увы, это невозможно. Он посмотрел на нее и понял, что ему давно пора закалить сердце, не давая волю чуждым его натуре сантиментам, однако не удержался и поцеловал. Вид у нее и впрямь усталый. Так что немного ласки не повредит.

Ее губы были сочными и нежными, они словно лепестки раскрылись для его поцелуя. Да что там! Она ответила на его поцелуй с такой жадностью, будто хотела опьянеть от хмеля любви. И столь же крепко прижалась к нему, как будто стремилась стать с ним единым целым. В эти минуты Лаки ощущал себя кем-то вроде ее защитника, хотя и попытался воспротивиться этому чувству. Как может он быть чьим-то спасителем, если не в состоянии спасти самого себя?

Подняв голову, он коснулся ее щеки и с горечью произнес:

– Извини, cherie. Я знаю, ты не хотела встревать в эти дрязги.

– Но ведь я не могу остаться в стороне, в конце концов, это и мой дом, с самого рождения, – ответила Серена и отстранилась от него, прижимая к груди простыню.

Войдя в круг света, отбрасываемого настольной лампой, девушка рассеянно пробежала пальцами по лежащим на столике вещам.

– Знаешь, это даже немного смешно, – продолжила она, пытаясь улыбнуться. – Когда-то я уехала отсюда потому, что решила, что судьбой мне определено жить в каком-то другом месте, и вообще я не смогу состояться как личность, если никуда не уеду отсюда. И вот сейчас я… – Она жестом обвела комнату, имея в виду не только ее, но и дом в целом. – И вот теперь я здесь. Говорят, домой вернуться невозможно. Но я, похоже, не в силах отсюда уйти.

– Если сестра добьется своего, у тебя вообще отпадет необходимость приезжать сюда, – сказал Лаки и в упор посмотрел на нее. – Неужели именно этого ты ждешь – сбросить с себя бремя ответственности?

Серена огляделась по сторонам, ощущая, как давят на нее величие и история старинного дома. Она устала сопротивляться. Плечи ее опустились, голова безвольно поникла. Она навеки будет связана с этим домом. И ни время, ни расстояние не способны разорвать эту связь. Это ее дом, он всегда был ее домом. Шансон-дю-Терр – это то место, откуда два века тому назад пошел их род, где он пустил свои корни.

– Нет, – еле слышно прошептала она.

Ей было страшно представить, как бульдозеры сносят старый дом. Страшно представить, что на его месте поселятся чужие люди. Страшно представить, что на их земле «Трайстар Кемиклз» построит нефтеперерабатывающий завод, а там, где сейчас простираются плантации сахарного тростника, появятся высокие проволочные ограждения. Нет, пусть уж лучше владельцами Шансон-дю-Терр остаются Шериданы, пусть эта земля навсегда останется ее землей.

– Тогда готовься к борьбе, дорогая, – сказал Лаки. – Лен Берк собрался во что бы то ни стало завладеть вашей землей. Ради этого он готов на все и будет воевать с тобой, не гнушаясь любой подлостью. Вот увидишь, твоя сестра займет его сторону.

– Меня тревожит не Шелби.

Лаки бросил на нее настороженный взгляд.

– Не стоит ее недооценивать, Серена. Ты даже не представляешь себе, на что она способна.

В ответ Серена лишь пожала плечами, как будто стряхивая с себя и его слова, и те слабые сомнения, что поселились в ее душе за последние несколько дней. Шелби – особа легковесная и эгоистичная, но сказать, что она жестока – это уж слишком!

– Она моя сестра. Я знаю ее лучше, чем ты.

– А кто тогда бросил тебя одну? Разве не по ее вине ты натерпелась страху?

Удар пришелся точно в цель. Ее как будто ударило током в больное место, однако Серена упрямо встряхнула головой.

– Это старая история, и мы ее уже похоронили. Шелби не хотела причинить мне вред. Просто не в ее привычках думать о последствиях. Вот и тогда она не отдавала себе отчета в том, чем обернется ее дурацкая шутка.

Ты слишком высокого мнения о ней, дорогая, подумал Лаки, но говорить вслух ничего не стал. Он уже сделал для себя вывод, что Серена в упор не замечает коварства сестры. Да и какой человек способен подумать плохое о родном существе? Оставалось лишь надеяться, что она все поймет прежде, чем будет слишком поздно.

Взрыв прогремел незадолго до рассвета. От него содрогнулись окна и фундамент старого дома. Серена почувствовала запах дыма еще до того, как окончательно проснулась. Движимая инстинктом самосохранения, она выскользнула из постели, чувствуя, как в крови вскипает адреналин. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы окончательно стряхнуть с себя сон и осознать, где она находится и откуда предположительно исходит опасность. В комнате было темно, а до ее слуха доносились лишь далекие раскаты грома. Сначала Серена решила, что ее разбудила гроза, но в следующее мгновение вновь почувствовала запах дыма. Он проникал через открытую дверь, принесенный сильным порывом холодного ветра, возвещавшим скорую бурю.