— Я буду следить за тем, как плоть... — еще один крик, — ... будет капать с твоих костей, прежде чем я позволю тебе продать мне эту... — крик, в котором не было ничего человеческого, — ...эту жалкую ложь.

— Я пройду испытание щитом! — Никто не слышал Ноны среди криков и почти непрерывного воя настоятельницы. Она рванулась вперед, ударившись всей тяжестью своей колодки о стол. Свеча дернулась, упала и покатилась прочь. — Я пройду испытание Щита! — крикнула Нона в ошеломленную тишину. На мгновение воцарилась полная тишина. Затем настоятельница рухнула, и все заговорили разом.

Дождь обрушился на Нону, холодный и сильный, когда она вышла из дверей Зала Сердца. Его удар потряс ее и, казалось, разбудил, дав возможность понять ее положение. То, что она стояла в зале перед архонтами в их пышных нарядах, было настолько далеко за пределами ее опыта, что события приняли характер сновидения, закончившегося кошмаром. Тут, под ледяным дождем, мрачная реальность вновь обрела свою власть.

Она почти ничего не видела, кроме спин идущих впереди стражей и, по обеим сторонам, серых силуэтов сестер и послушниц, почти потерявшихся в ливне, съежившихся в своих одеяниях и прижавшихся к стенам в поисках укрытия. Ледяная вода обжигала запястья там, где колодка содрала кожу. Она быстро размяла руки, зная, что скоро они ей понадобятся. Дождь стекал с кончиков ее пальцев, как будто они были трубками, разбрызгивающими его изнутри.

Процессия шла быстрым шагом. Нона не отставала. Освободившись от тяжести колодки, она чувствовала себя так, словно плыла, словно одним сильным ударом ноги могла сбросить путы земли и достичь крыши Зала Меча, темного силуэта, колеблющейся впереди них. Через несколько мгновений они уже стояли в дверях, а за ними толпилось еще больше народа.

Двое стражей отвели Нону в сторонку, не обращая особого внимания на то, как они ее держат, словно она была всего лишь маленькой девочкой, а не заключенной, обвиняемой в убийстве и готовящейся к испытанию, которое мало кто мог выдержать даже из полноценных Красных Сестер.

Первосвященник и архонты вошли в двери и стояли на песке, с них капала вода, их роскошные наряды были испачканы. Мама Ноны говорила, что дождю все равно, как долго ты расчесываешь волосы, он все равно будет падать на тебя. Жители деревни верили, что в дожде есть боги, как и в каждой реке и в каждом лесу. Им можно было молиться, но обычно, когда они подходили достаточно близко, чтобы услышать молитвы, было слишком поздно оставаться сухим.

Оказавшись за дверями, архонтам пришлось быстро искать себе место, так как все больше народа напирало на них сзади. Сначала священники и служители церкви, потом монахини, а за ними послушницы, и никто не пошевелился, чтобы остановить их.

Почти не говоря ни слова, все собрание прошаркало по левой стороне зала и поднялось на многоярусные сидения в дальнем конце. Последние садились на свои места сзади, когда Настоятельница Стекло вошла в главные двери в сопровождении двух церковь-стражей. С одной стороны ее поддерживала Сестра Скала, крепкая остролицая Красная Сестра, а с другой — Сестра Роза, все еще поправлявшая края массы льняных повязок, превративших руку настоятельницы во что-то почти сферическое. Настоятельница Стекло, казалось, нетвердо держалась на ногах, позволяя вести себя. Стражи подвели ее к нижнему ярусу сидений. Проходя мимо Ноны, настоятельница бросила на нее быстрый взгляд, мимолетный, но достаточно долгий, и Нона увидела те же проницательные темные глаза, которые оценивали ее в тот первый день у подножия виселицы.

Нона взглянула на трибуну. Классы перемешались, послушница сидела рядом с монахиней, но она заметила Клеру и Рули, сбившихся вместе на втором ярусе. Отблеск цвета немного позади девочек привлек внимание Ноны: рыжие волосы сестры Яблоко выбились из-под ее головного убора, сестра Чайник сидела совсем рядом с ней, не менее близко, чем Клера и Рули.

Первосвященник стоял на самом верхнем ярусе, его шляпа была сброшена, мокрые седые волосы прилипли к покрасневшему лбу.

— Сестра Колесо... Сестра... — Он взглянул на одетого в черное мужчину рядом с собой, который что-то пробормотал. — Сестра Роза. Вы, как я понимаю, старшая по рангу сестра в Сладком Милосердии? Наделенная полномочиями в отсутствие настоятельницы, которая, как узница церковного закона, лишена власти. Итак, вам предстоит провести испытание Щит для этой... послушницы.

Сестра Роза пробормотала что-то неразборчивое и поспешила к Ноне, ее жир дрожал и трясся вокруг нее.

— О, моя дорогая... — она тяжело опустилась на колени, не обращая внимания на охранников, и взяла руки Ноны в свои.

Внезапно Ноне захотелось заплакать. Она почувствовала себя ребенком, каким была в тумане своей памяти, когда объятия матери были крепостью и убежищем. Она высвободилась из объятий Сестры Розы. Мать позволила отдать ее в руки похитителя детей; слабость, которую предлагала Сестра Роза, ей не поможет.

— Что я должна делать? — спросила она.

Взгляд сестры Розы метнулся мимо нее туда, где на своих круглых основаниях стояли тренировочные манекены, каждый из которых был похож на кожаного человечка ростом около шести футов, избитого бесчисленными ударами и пинками. Манекены при ударе откидывались назад, поглощая силу удара, а затем прыгали вперед, когда свинец в их основании снова поднимал их в вертикальное положение.

— Ну... со старшими девочками, новыми сестрами, я имею в виду... прошло уже несколько лет... Чайник была последней... она взяла копье и кинжал... — Сестра Роза с трудом поднялась на ноги, качая головой. — Эй, вы, там! — Она махнула рукой паре стражей у главного входа. — Нам нужно, чтобы одна из тренировочных фигур переместилась к той стене. — Она повернулась к Ноне, посмотрела на трибуны, потом снова на Нону. — Но... но это же безумие!

Безумие это или нет, но два церковь-стража подошли к манекенам и начали тащить один из них к тому месту, которое указала Сестра Роза, оставляя на песке ровную и широкую полосу.

— Подождите! — Первосвященник поднялся со своего места на самой высокой скамье. — Щит защищает Аргату, драгоценный дар Предка, а не какой-то комок лошадиных волос, завернутый в кожу. Пусть она защитит плоть и кровь, чтобы было хоть какое-то эхо давления, под которым должна быть проделана такая работа. — Он протянул руку к Ноне и огляделся, улыбка вернулась к нему. — А кто пойдет добровольцем? — Он посмотрел налево, потом направо. — Неужели вы не верите в этот Щит?

Сестра Чайник закусила губу и попыталась встать, но Отравительница схватила ее за руку и посадила обратно на скамью. Они начали яростно шептаться.

— Никто? — Первосвященник развел руками и расплылся в улыбке.

— Я. — Сестра Сало поднялась на ноги всего в пяти шагах от первосвященника, одновременно снимая с руки мокрую повязку. Она двинулась вдоль скамьи к ступеням, монахини и архонты встали, чтобы пропустить ее.

— Думаю, что нет. — Первосвященник направил свой посох на Сестру Сало, когда она подошла к нему. — Госпожа Меч, не так ли? Откуда нам знать, тем из нас, у кого медленные глаза, если ребенок защищал вас или вы защищали себя?