– Подожди. – Она жестом останавливает меня. Тихо выдыхает, явно собираясь с мыслями. – Я тоже хочу тебе кое-что рассказать. Позволишь?

– Пожалуйста.

Мышка расплывается в радостной улыбке. Облизывает пересохшие губы, не отводя от меня пристального взгляда. Я напрягаюсь. Слежу за её движениями, видя, как она достаёт из верхнего ящика комода какой-то пластиковый предмет. Кладёт его прямо на ноутбук, замирая в нерешительности.

– Вот.

– Что это? – Слова вырываются через силу. Понимаю, что это не сон, но отчаянно хочу проснуться. Удостовериться, что мышка всё ещё моя.

– Тест на беременность. Положительный. – Нервно выдыхает, алея румянцем. – Я беременна, Никита.

– Поздравляю. – Говорю больше на автомате. Вскакиваю с дивана, заложив руки за спину. Подхожу к окну, чтобы она не видела моего негодования. – Артур счастлив, наверное?

– Ты – отец малыша, Антонов. – Нежные руки обнимают меня за талию. Заставляют повернуться на сто восемьдесят градусов. – Я была только с тобой.

– Мышка, я не идиот. – Улыбаюсь, но улыбка выходит кривой, неестественной. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не понять твой интерес к садовнику Ямамото.

Высвобождаюсь от её объятий, оглядывая стройную фигурку. Ощущаю тупую боль в грудине от того, что эта малышка больше мне не принадлежит.

– Не было никакого интереса, Антонов. – Она говорит очень грустно, почти хрипит. – Я просто была непроходимой дурой. Не смогла сразу поделиться с тобой секретом Минами, а потом было слишком поздно.

– Причём здесь она? – Пытаюсь сосредоточиться на словах мышки. Получается плохо – перед глазами встаёт Артур в своих боксерах, оттирающийся возле моей жены. – Какой секрет?

– Подожди. – Ладошкой останавливает мой поток мыслей.

Тонкий указательный палец запечатывает дальнейшую фразу. Заставляет замолчать и я как баран упираюсь взглядом в до боли любимые глаза. Пытаюсь понять – лжёт ли мне сейчас мышка, или нет.

Чёрт, понимаю, что даже если ребёнок не мой, а этого грязного садовника, я всё равно не брошу её одну. Не позволю ютится в этой квартире вместе с малышом, перебиваясь на пособие по безработице. Идиот? Возможно, но я хочу дать нам шанс стать счастливой семьёй.

– Дочь Ямамото крутит роман с садовником уже давно, а всё что ты видел – это недоразумение.

– Я несколько раз заставал тебя в его объятиях. Скажешь, мне это почудилось?

– Это были не объятия. Так случайно получалось. У меня ничего с ним нет и не было, поверь. – От переизбытка эмоций её голос постоянно срывается. – Я хотела лишь помочь им соединиться. Они просили меня об этом.

– И как? Помогла? – Спрашиваю с недоверием, ещё не до конца понимая всю картину происходящего.

Она качает головой. Еле слышно всхлипывает, пряча глаза в пол. Я осторожно беру её за руку. Чувствую, как под тонкой кожей часто-часто пульсирует венка.

Крошечная слезинка выкатывается из уголка глаза, рисуя на скуле ломаную серебристую линию. Выбивает из моей груди хриплый вздох отчаяния. Я больше не могу этого выносить. Быть так далеко от неё, отгородившись каменной стеной недоверия.

– Хочешь, я воспитаю этого ребёнка как своего? Дам свою фамилию, стану настоящим отцом. Как мы мечтали.

Кивок головы. Слабый, почти невесомый как порхание крыльев бабочки. Я злюсь на себя за мягкотелость. За то, что позволяю ей вешать себе лапшу на уши, отчаянно пытаясь сблизиться.

Решительно беру её за подбородок двумя пальцами. Приподнимаю лицо вверх, врезаясь проницательным взглядом в слезящиеся глаза.

– Я никогда не упрекну тебя в измене, Вероника. Только скажи мне правду. Пожалуйста.

– Я уже сказала тебе. Правда. – Пожимает плечами. Смотрит спокойно, не пытаясь отвести взгляд.

– Ты хочешь сказать, что обряд Ямамото и та красная нитка помогли? – Едкая усмешка расползается по моей физиономии ломаной линией. На самом деле сердце стучит с одуряющей скоростью, разрывая рёбра. – В это чертовски сложно поверить, мышка.

Вероника

*****

– Понимаю. – Отворачиваюсь, стараясь говорить как можно чётче. Стараюсь не разреветься. Понимаю, что не имею право на слабость – сама повела себя как дура, неоднократно подставляясь. – Сама бы ни за что не поверила в тот бредовый обряд, если бы не положительный тест. Ладно, так что ты хотел мне показать?

Подхожу к журнальному столику, всматриваясь в ноутбук. Перевожу изучающий взгляд на не бывшего мужа, но он продолжает молчать. Тяжёлый взгляд проносится по моей фигуре, задерживаясь на животе. Сипло выдыхает.

– Погоди, успеем. Малыш и вправду мой?

– Да, я же уже сказала. Не веришь – сделаем тест ДНК сразу после родов. – Сжимаю пальцы в замок, прикусывая в нерешительности губу. – Можно и сейчас сделать тест, но это вроде как опасно…

– Пофиг. – Антонов оказывается рядом. Пригвождает меня к себе стальным обхватом. – Я верю. Пусть я буду последним глупцом, но я поверю тебе, Вероника.

Стараюсь не дышать. Не показывать, что вот-вот грохнусь в обморок от этой близости. Пытаюсь успокоить частое дыхание, чтобы Никита не догадался, как я волнуюсь сейчас.

Всё моё тело пронзают всполохи молний. Волоски встают дыбом. Я понимаю, что по-прежнему таю от его прикосновений, превращаясь в мягкий пластилин. Чуть приоткрываю рот, проводя кончиком языка по нижней губе.

Мужчина издаёт хриплый рык. Вонзается бешеным взглядом в мои губы, словно дикий зверь.

– Что ты со мной делаешь, Вероника? – Горячие ладони обхватывают моё лицо. – Признайся, что приворожила меня ещё до этого бредового обряда Ямамото. Окрутила меня покрепче той красной нити.

– Даже и не думала, Антонов. – Криво ухмыляюсь, старательно изображая спокойствие. – Ты не самый идеальный мужчина на Земле для столь сложного обряда.

– Да? – Левая бровь игриво подлетает к потолку. В бедро начинает упираться что-то каменно-обжигающее, заставляя кровь бежать по венам быстрее. – А мне кажется, что ты до сих пор от меня без ума, мышка.

Хочется ответить какую-то колкость, но мысли начинают путаться. Скручиваются в тугой узел, напоминая пружину жаждущую распрямиться.

Никита прижимает меня плотнее. Не даёт отстраниться. Напрягается всем телом и замирает в миллиметре от моего лица.

Меня влечёт к нему как магнитом. Я приподнимаюсь на цыпочки. Пытаюсь дотянуться до нежных губ, чтобы найти в них умиротворение. Но Антонов мягко останавливает меня. Кладёт руки на плечи, пригвождая к полу.

– Не сейчас, мышка, подожди. – Хриплый голос возвращает меня на землю. – Если мы начнём, я уже не смогу остановиться.

– Так может и не надо? – С недоумением спрашиваю, не понимая, что происходит. – Я соскучилась, Никита.