– По официальным данным – триста пятнадцать.

– Ничего, я думаю, вы справитесь, – ответил граф, всё также посмеиваясь.

Семён некоторое время вёл машину молча, но всё-таки не выдержал. В конце концов, зря что ли они со Славяной устроили весь этот цирк, едва не нарвавшись на розги от самой Яги?

– А что вы думаете про Ягу?

– Она не то, за что себя выдаёт, – быстро ответил Юсуфов.

Для Семёна это новостью не было, поэтому он, после некоторого размышления возразил:

– Нет, ну, она и в самом деле...

– Да, да, да, она честно пытается изображать сказочную бабу Ягу, а может, что скорее, сказочный образ возник на основе рассказов о её похождениях и повадках, но на самом деле это маска. Маска, которая скрывает за собой что-то действительно жуткое.

"Да уж, Эрешкигаль это и в самом деле жутко..." – подумал Семён и задумался о том, чтобы сформулировать следующий вопрос. Юсуфов его опередил:

– Но вы что-то знаете, не так ли? Что-то существенно важное.

Вот тут Семёну пришлось задуматься очень крепко. Фундаментально. Как ответить так, чтобы не нарушить установившегося между ним и дядькой доверия и при этом не разглашать не свой секрет? "А, ладно! – махнул он рукой на все сомнения. – Не знаешь, что говорить, скажи правду!". И сказал:

– Ратибор Святославич! Я вам доверяю, но это не моя тайна. К тому же, Яга считает нужным прикидываться Ягой, значит зачем-то это надо. Стоит ли нам лезть в эти вопросы?

– Кому надо? Вот в чём вопрос! – с сомнением ответил Юсуфов. – Но в одном вы правы, однажды разглашённую тайну закрыть уже невозможно.

– Мне вот только одно интересно: почему хранительницей русской земли стала именно Яга, воплощение смерти?

Семён задал этот вопрос неожиданно для самого себя, скорее как риторический, но получил ответ совершенно конкретный, хотя и немного в другую сторону. Юсуфов неожиданно зло процедил:

– Что-то она хранит... спустя рукава!

Он помолчал какое-то время и пояснил, уже намного более спокойным тоном:

– Я ещё понимаю события семнадцатого года. Если уж у царствующего дома не нашлось других кандидатур на трон, кроме Николая Александровича... Тем более, что справедливость всегда была основой русской идеи и Ленин с командой вполне последовательно воплощали эту идею в жизнь. Но девяносто первый и далее? Ведь тогда не просто уничтожили и попытались распродать страну! Тогда осквернили и растоптали тот самый принцип справедливости, то, что лежит в основе души русского народа! И народу ещё очень долго придётся выходить из состояния этой исторической контузии и возвращаться на свои естественные исторические рельсы.

Какое-то время они ехали молча, но через несколько минут Юсуфов снова обратился к Семёну:

– Кстати, цесаревич, это может касаться вас напрямую. Вполне возможно, что вас призвали, чтобы вы выправили сложившуюся ситуацию. Ведь за вами, как я понял, стоят кто-то из тех, кого называют высшими силами.

– Угу... Значит мне пора собирать казну и войско. Вот только как к этому подступиться?

На эту сентенцию Юсуфов неожиданно глубоко задумался.

– Да. Надо признать, что в данной ситуации эта задача явно не для средних умом. Будем искать подходы! Но главное, что вы должны запомнить: каждый мастер работает своим инструментом и главный инструмент государя это его подданные. И смысл его существования, и инструмент.

***

А через пару дней после поездки к Яге оперативные службы наконец разобрались с нападением на младшего Мамедова и его дружков. Басов накрутил кому надо хвосты, опера взялись за дело с утроенной энергией, ещё раз прошерстили все версии и самая идиотская из них оказалась верной. Дальше начались некоторые внутренние движения в СКУНП, по результатам которых Юсуфов настоял на привлечении царевича к дальнейшей работе. А Басов не очень-то и возражал, видать просто хотел, чтобы инициатива исходила не от него. И вот, не прошло и недели после планового визита к Яге, как Юсуфов снова выдернул Семёна на службу, порадовать предстоящей встречей с Ахметом.

На этот раз разработкой операции – а встреча с агентом это серьёзное оперативное мероприятие – руководил Юсуфов и Семён с отчаянием обречённого понял, что прошлую встречу он провёл даже не по дилетантски, по детсадовски. Единственное, за что он мог себя похвалить, так это то, что он в тот раз согласовал несколько возможных точек для будущих встреч. Сейчас достаточно было просто сказать: "На точке семь, во столько-то". И вот, в назначенное время, Семён уже поджидал фигурантов за столиком одного из многочисленных кафе в парке Горького. Ахмет, дитя Востока, вместе с бабкой и матерью опоздали всего-то на пять минут, что, несомненно говорило в его пользу.

– Кстати, – заметил Семён после обязательных приветствий и представлений, – в прошлый раз тебя вели. От самой машины, но в кафе филёр не входил.

– Кто? – встрепенулся Ахмет.

Семён в ответ пожал плечами:

– Выяснять не стали, решили, что это привлечёт слишком много ненужного внимания. В том числе и к тебе.

– А нас сейчас никто не слушает? – с ехидцей спросила старуха.

В ответ Семён молча указал на стоящую на столе маленькую чёрную пирамидку. Взгляд Дины, направленный на артефакт, стал абсолютно пустым, таким же пустым взглядом она осмотрелась вокруг. Молча покачала головой и ничего не сказала. Зулейха же прошептала что-то в сложенные ладони, сплела из пальцев сложную конструкцию и посмотрела на пирамидку