– Так, уже поздно, я завтра позвоню Лерочке, она скажет, что нужно, чтоб встать на биржу труда, – мама набрасывает план действий по социализации Александра Сергеевича, пока тот моется. – Ещё, кажется, нам в школу нужен сторож. Я завтра узнаю. Он кто по образованию?

– Я не знаю, мам, кто точно, но много лет работал переводчиком. Сейчас он выйдет и ты сама его спросишь. Но, может, не так быстро на него накидываться?

– Работа сделала из обезьяны человека. Дело – лучший способ прийти в себя! – говорит папа. Видимо, у папы на все случаи жизни один совет.

Отмытый, побритый и переодетый, Александр Сергеевич преображается на глазах. Мама яростно кормит его котлетами и допрашивает с пристрастием. Я наблюдаю эту картину как бы со стороны. Не знаю, что из этого получится, но сегодня я собой довольная. Если к Александру Сергеевичу не придет во сне его жена наставлениями, то с этим вполне справится моя мама. Вот она кого хочешь спасет и заставит жить счастливо.

Далеко за полночь родители уходят, а мой новый старый сосед укладывается в своей бывшей комнате. Кот, а следом за ним и пёс пристраиваются спать к нему. А я впервые за долгое время остаюсь одна на кровати. Но мне не спится. Устав ёрзать без сна, я встаю и иду растапливать камин. Мне хочется посидеть на старом кресле графини и посмотреть на огонь.

Присутствие постороннего человека меня ни чуточки не тревожит. Не знаю, почему я воспринимаю его как дальнего родственника. Звуков в моей квартире всегда было много, сегодня к ним добавился храп. И от этого квартира стала более живой.

Я растопила камин, достала недопитую бутылку вина из холодильника и уселась поудобнее в старое кресло. Последний раз, когда я так сидела, на меня упал потолок. Неприятное событие, но я не стала от этого меньше любить свою квартиру. Я откинулась в кресле почти до горизонтали, странная конструкция кресла это позволяла, и смотрела, как блики огня играют на потолке. Люстру сюда я так и не повесила, после обрушения лепнины я боялась, что упадёт и крюк со светильником.

Замысловатая игра света от торшера и от камина разбудили мою фантазию. Я как будто диафильм смотрела на потолке. Тени и полутени обретали очертания людей и производили на меня гипнотический эффект. Вино расслабило мой ум, а жар от огня усилил это. Я уже не лежала, а как будто летала с этими то ли тенями, то ли людьми. Перед тем, как я совсем заснула, на потолке появился лев. Он рычал и скалился, а правый глаз у него горел красным огнём. Его грива расходилась лучами по потолку, ворсинки вибрировали и укачивали моё сознание.

Я проснулась в темноте. Моё тело затекло, а камин погас. Почему погас торшер, я не поняла, я же его не выключала? В окне ярко светила луна, её бледный свет падал тропинкой по потолку. Я встала, чтоб пойти досыпать в свою кровать, но что-то блестящее на потолке привлекло моё внимание. Лунная дорожка заканчивалась в правом левом углу потолка каким-то неестественным отблеском, очень похожим на красный глаз льва, который только что мне приснился.

Сон как рукой сняло. Я пошла в коридор за стремянкой и за фонариком.

Фонариков в моем доме теперь было предостаточно, как, в общем-то, и осветительных приборов для съемки. Я принесла софит на треноге и направила его на угол потолка. Лампочка в торшер же перегорела, и я вкрутила новую. Установила стремянку, которую принес папа в подарок на новоселье. И, вооружившись налобным светодиодным фонарём, полезла вверх.

Штукатурка в этом углу обвалилась не полностью. На деревянных рейках потолка еще оставались куски лепнины размером с пятирублевую монету. Надо, видимо, будет полностью очистить потолок, чтоб больше ничего не падало. Я впервые залезла осмотреть остатки некогда роскошной отделки и с грустью констатировала, что ей конец. Под белеющими полосками дранки просвечивали серые доски. Крепко сбитые между собой, оны выглядели надежными. Но так сразу не понять, может, они и гнилые наполовину.

Пять часов утра, самое время обследовать потолок, промелькнуло у меня в голове. Но мне было интересно, что же там блеснуло и привлекло мое внимание. Находясь наверху, я не видела ничего такого. Я методично просмотрела все доски и собралась было слезать вниз, но тут что-то интересное привлекло мое внимание.

Между двух крайних к стене досок я увидела просвет. Полоса дранки закрывала его почти полностью, но с одного края можно было увидеть, что на краю одной из досок есть срез сучка. Самая сердцевина выпала, а в глубине образовавшейся полости что-то блестит.

Я попыталась руками оторвать деревянную рейку, но моей силы не хватало. Что же делать? Там определенно что-то есть! Надо оторвать эту рейку и будет лучше видно. Она не широкая и тонкая, надо её поддеть и отжать. Я сходила на кухню за самым большим ножом. Как только лезвие ножа проникло в просвет между досками потолка и мешающей мне деревяшкой и уперлось в следующую, я что есть силы потянула ручку ножа вниз.

Хруст ломающегося дерева показался мне оглушительно громким в тишине ночи. Мне казалось, что рухнули все оставшиеся куски штукатурки от пошедшей вибрации по пололку. Но нет, только несколько мелких кусочков. Всё же это была небольшая деревяшка, упирающаяся в две перпендикулярные стены угла.

На шум прибежали звери и уселись по разным сторонам стремянки и с интересом продолжили смотреть за моими действиями. Я ждала, что сейчас появится Александр Сергеевич, но нет. Его храп сначала затих, а потом продолжился с новой силой.

– Только, чур, не гавкать! – шикнула я псу и кинула ему кусок оторванной дранки. Он его поймал и радостно начал грызть.

Я посветила фонарем в открывшийся просвет и отчетливее усидела блеск. А еще я увидела, что между досок зажата железка сантиметров десять длиной. Она вся покрыта белой штукатуркой и плотно зажата с двух сторон. Я сходила за другим ножом, уже с острым и не длинным лезвием, и стала ковырять края досок. Не знаю, как долго я делала дырку в потолке, но я успела устать. Руки онемели и плохо меня слушались. Работать на весу оказалось сложнее, чем я думала.

Изрядно запыхавшись, в пыли и в белых остатках штукатурки, я слезла со стремянки и уселась спиной к стене. В руке я держала, плотно сжав, маленькую ложечку. Длинной не более десяти сантиметров и шириной лопасти не больше двух. Её черенок, расширенный и приплюснутый на конце, украшал мутный овальный красный камушек. Черная и невзрачная на первый взгляд, она ясно давала понять, что если её отмыть, то мнение поменяется. Я медленно покрутила её в руках и рассмотрела в ярком свете фонаря. Я обязательно ее отчищу и поищу клеймо. Но позже.

Сейчас же мысли мои были заняты уже не ложкой, а тем, откуда она взялась у меня на потолке? Засунуть ее снизу было не возможно, значит, она провалилась сверху. Я быстро соображала, как разбирать пол на чердаке. Одна я с этим точно не справлюсь, значит, мне нужен помощник.

Кого вы позовете в подельники, если собираетесь откопать клад? Я сразу подумала про Машку, но она тоже девочка и доски поднимать нам обеим сложно. А ещё у неё дети и блудняки ей противопоказаны.