Валера? Ну нет, у него спина и колени, а главное, полное отсутствие любви к приключениям. Он позовёт охранника и водителя отдирать доски, а я хочу сама найти то, что скрыто у меня над потолком. Тем более Валера в Хабаровске.

Александр Сергеевич? Он за стенкой и точно впишется с удовольствием, но он немногим сильнее меня, а главное, слаб духом. Не уверена, что ему полезны такие испытания.

Мама и папа? Пусть это будет на самый крайней случай. Мама все организует наилучшим образом, но момент интимности будет испорчен навсегда. Она соберет бригаду доверенных сильных парней, чтоб они делали физическую работу, а потом до конца своих дней молчали об этом. Папа вообще не по физической силе, а по духовной. Что немаловажно! Но совершенно бесполезно в этом деле.

Остаётся Дима. Вот его и позову вскрывать полы на чердаке. Он мой друг и вообще надёжный парень. Как только эта мысль пришла мне в голову, я тут же начала ему звонить, но он сбросил мой звонок. Он на работе, и уже семь утра. Мог бы и ответить!

У меня сон пропал напрочь, а маньячное возбуждение не давало сидеть на месте. Я ходила по комнате и ждала, что Дима перезвонит. Александр Сергеевич храпел не переставая, и я уже собралась его будить для моральной поддержки. Но вовремя одумалась, надо думать не только о себе.

Я еще раз набрала Диму в девять утра. Он опять сбросил мой звонок, но тут же прислал сообщение: «Я на вызове. Если срочно, пришлю к тебе патрульных». Я попросила его перезвонить, когда освободится. Надо ждать, вздохнула я и повела выгулять Песца.

Томительно долго тянулось время. Я положила в карман куртки свою находку и постоянно трогала её рукой. Мне не верилось, что я в такой момент гуляю, вместо того чтоб отдирать доски руками. По правде говоря, на чердак я сбегала, но там свежие шестиметровые доски уложены ровными рядами и у меня нет шансов самой отковырять хотя бы одну. И совершенно непонятно, что под ними? Мне нужен партнёр в этом деле. Физически сильный, склонный к авантюрам и стойкий духом. Как ни крути – придётся ждать Диму.

Я купила топор и лом в хозяйственном магазине по дороге домой. Решила использовать ожидание с максимальной пользой. Я успокоилась и подготовилась. Свежий воздух и прыжки через лужи как нельзя лучше отразились на моей психике.

На лестнице шуровали рабочие, они снимали, а потом бережно упаковывали балясины с лестничных перил. У них над душой стоял Борис и следил, чтоб ни одна из частей ограждения не была повреждена или украдена.

Боком, по стеночке я поднималась мимо них. Вот это проблема. Глаз у Борьки как у орла, а в вопросах касательно его дома – нюх как у собаки. А я, на минуточку, собралась раскапывать его наследство. Может, там ничего и нет, но как только Борис услышит, как мы шуруем на чердаке, он сам станет отдирать доски вперед меня. Придётся ждать ночи.

– Аккуратнее, мать твою, этим, как ты говоришь, «железякам» сто тридцать лет. Их прадед мой на заказ делал. Это ручная работа!

– Да, начальник!

– На них мой фамильный герб, бестолочь! – негодовал Борис. – Аккуратнее!

Я обращала и раньше внимание на ограждение лестницы, но то, что в самом центре балясины, на, как мне казалось, плоском чугунном круге есть фамильный герб Ломовых, я не видела.

– Почти не видно, позолота облезла, а пять слоев масляной краски сравняли все вензеля в одну кучу, – Борис увидел, как я разглядываю снятую деталь, и подошел ко мне. – Но ничего, реставраторы все отчистят! Засияет мой герб ярче прежнего. Вот, смотри, как он выглядит!

Борис достал телефон из кармана и показал на экране фотографию рисунка. Кусок красного бархата в виде прямоугольного ковра с золотой бахромой. В центре вышиты переплетенные буквы Л и Б, под ними полукруг из лавровых веток, а над – двуглавый орёл. По бокам два льва стоят на задних лапах и держат этот самый ковёр.

– Мой прадед, Борис Львович, сам его придумал. Он же первый граф в нашем роду. Я в его честь назван, – с гордостью заявляет мне Борис. Я вижу, как его распирает от собственной важности. – Я ещё прославлю наш род. Дед будет мной гордиться!

– Короны не хватает, – не могу удержаться от колкости я. Пафосный и безвкусный герб очень подходит этой семье. Хотя я же не знала его прадеда, который заработал все это собственным трудом и, вполне вероятно, что-то смог спрятать на чердаке для своего не менее трудолюбивого потомка.

– Дура.

Я поднялась к себе наверх и призадумалась. Мне очень хотелось найти клад, но меня он интересовал с точки зрения разгадки тайны. Как возможность денежного обогащения он меня не волновал совершенно. Мне хотелось найти, потрогать, почувствовать. Соприкоснуться с историей, получить привет из прошлого и считать эмоции не известных мне людей, умерших сто лет назад. Борис мне не нравился, хоть Дима и защищал его, но я не видела от него ничего хорошего, а вонючую обивку входной двери приписываю к его поступкам. Хоть и не доказанным.

Что я буду делать после того, как расковыряю окончательно свой потолок? А вот эта самая ложка, которая сейчас лежит в моем кармане, вполне вероятно, принадлежит семье Бориса. И я ее уже нашла и должна отдать вне зависимости от того, найду ли что-то ещё. Точнее, не так: я не ДОЛЖНА её отдать, а я ХОЧУ её отдать. И если бы Борис не был таким неприятным, я сделала бы это с удовольствием. Такие вещи должны оставаться в семье.

В размышлениях о добре и зле, о долге, чести и правде застал меня на кухне Александр Сергеевич. Немного помятый от сна, он вышел ко мне весьма неожиданно. С этим кладом я совсем забыла про него. Я варила себе кофе в турке, а попутно кипятила в ковшике ложку с содой и фольгой. Дедовский способ по очистке серебра от вековой черни должен был помочь либо очистить её, либо узнать, что она не серебряная.

– Будете кофе?

– Не откажусь! Ольга Петровна, голубушка, я спал преотлично!

Я поставила на стол вторую кружку. Достала молоко из холодильника и вазочку с сушками. Опасаясь возвращения мышей, я привыкла всю еду держать в холодильнике.

Вслед за Александром Сергеевичем нарисовались звери. Две пары голодных глаз смотрят на меня с ожиданием и не понимают, отчего сегодня перебои с питанием. Пришлось доставать и их еду. Кошачья миска стоит на подоконнике, чтоб не достал Песец, а его в углу у батареи. Но ещё пара месяцев, и он с лёгкостью преодолеет этот барьер. Что тогда? Кошачью миску ставить на холодильник? Пёс невероятно прожорливый и съедает все, что находит.

– Рада это слышать, а я не очень.

Поделив сваренный кофе на две части, я ставлю турку обратно на плиту. Мне нужно сегодня много кофе.

Александр Сергеевич откидывается на спинку стула, закидывает ногу на ногу и, зажмурившись, делает первый глоток кофе.

– Божественно. Эликсир жизни. Сейчас бы сигаретку…

– На балконе. На том, что во двор выходит, есть пачка. Только дома не курите.

– Богиня! Что печалит столь юную особу? Муки любви?