сказал он. – Слушайте, помогите мне с этим лифтом.

– Вы пьяны, – сказал я ему. – Выходите и дайте нам подняться наверх.

– Вы бы тоже были пьяны на моем месте, – сказал Овчинная куртка. – Вы бы тоже были пьяны, товарищ старый товарищ. Слушайте, а где Фрэнк?

– А вы сами как думаете?

– В номере у этого парня, у Генри, где играют в крэпс.

– Пойдемте с нами, – сказал я. – Только не трогайте кнопки. Поэтому-то вы и застреваете все время.

– Я могу летать на чем угодно, – сказал Овчинная куртка. – В том числе на этом старом лифте. Хотите покажу фигуру высшего пилотажа?

– Отставить, – сказал Эл. – Вы пьяны. А мы хотим сыграть в крэпс.

– Да кто ты такой? Сейчас вот запузырю тебе по башке полной бутылкой шампанского.

– Ну, попробуй, – сказал Эл. – С удовольствием утихомирю тебя, забулдыга, Санта-Клаус липовый.

– Забулдыга? Липовый Санта-Клаус? – переспросил лысый. – Липовый забулдыга-Санта-Клаус?! Так вот она, благодарность Республики!

Лифт остановился на моем этаже, и мы пошли по коридору.

– Возьмите пару бутылок, – сказал лысый и добавил: – А знаете, почему я напился?

– Нет.

– Ну, так я вам и не скажу. А вы бы удивились. Забулдыга Клаус. Ну-ну. Вы где служите, товарищ?

– В танковых частях.

– А вы, товарищ?

– Кино снимаю.

– А я забулдыга, липовый Санта-Клаус. Так-так-так. Повторяю. Так-так-так.

– Иди и залейся своим шампанским, – сказал Эл и повторил: – Забулдыга, липовый Санта-Клаус.

Мы подошли к моему номеру. Человек в белой овчинной куртке взял Эла за рукав большим и указательным пальцами.

– Вы меня смешите, товарищ, – сказал он. – Нет, правда смешите.

Я открыл дверь. Комната была полна дыма, игра продолжалась так же, как когда мы уходили, только на столе больше не было банки с ветчиной, а в бутылке – виски.

– О, вот и Лысый, – сказал один из игроков.

– Как поживаете, товарищи? – сказал Лысый, кланяясь. – Как поживаете? Как поживаете? Как поживаете?

Игра прервалась, и все стали забрасывать его вопросами.

– Товарищи, рапорт я уже составил, – сказал Лысый. – А вот – немного шампанского. Меня больше не интересует ничто, кроме художественной части этого дела.

– Куда же слиняли твои ведомые?

– Они не виноваты, – сказал Лысый. – Я увлекся созерцанием потрясающего спектакля и с-верш-нно выпустил из головы, что у меня есть ведомые, пока все эти «фиаты» не окружили меня сверху, снизу и с боков и я не обнаружил, что у моего верного маленького эр… а-эр-о-плана больше нет хвоста.

– Господи Иисусе, не был бы ты пьян… – сказал один из летчиков.

– Но я пьян, – сказал Лысый. – И надеюсь, что все вы, джентльмены и товарищи, присоединитесь ко мне, потому что я сегодня очень счастлив, даже несмотря на то, что невежа-танкист оскорбил меня, назвав забулдыгой и липовым Санта-Клаусом.

– Лучше бы ты был трезвым, – сказал другой летчик. – Как тебе удалось дотянуть до аэродрома?

– Никаких вопросов, – с достоинством сказал Лысый – Я вернулся в штабной машине Двенадцатой бригады. Когда я приземлился на своем верном пр-а-шюте, меня сначала готовы были принять за фашистского преступника, потому что я никак не могу овладеть инсп… иксп… анским языком. Но все уладилось, когда я удостоверил свою личность, и ко мне отнеслись с исключительным уважением. Черт, видели бы вы, как горел тот «юнкерс»! Как раз на него я и засмотрелся, когда налетели эти «фиаты». Если бы я только мог описать это словами!

– Он сбил сегодня трехмоторный «юнкерс» над Харамой, а ведомых рядом не оказалось, вот его и подбили, хорошо, что успел выброситься с парашютом, – объяснил один из летчиков. – Да вы его знаете: Лысый Джексон.

– И сколько ты пролетел, прежде чем дернул кольцо парашюта, Лысый? – спросил еще один летчик.

– Добрых шесть тысяч футов, и я думал, что у меня диафрагма лопнет, так она натянулась, думал, что меня разорвет пополам. Там этих «фиатов» было десятка полтора, надо было уйти от них как можно ниже. А потом пришлось повозиться со стропами, чтобы приземлиться на нужном берегу реки. Планировал до последнего, но все-таки дотянул. Хорошо, что ветер был попутный.

– Фрэнку пришлось вернуться в Алкалу, – сказал один из летчиков. – Мы тут крэпс затеяли, но нам тоже надо будет вернуться туда до рассвета.

– Не расположен я кости кидать, – сказал Лысый. – Я расположен пить шампанское из стаканов с окурками.

– Я их вымою, – сказал Эл.

– За товарища липового Санта-Клауса, – сказал Лысый. – За старика товарища Клауса.

– Ну, хватит, – сказал Эл. Он собрал стаканы и понес их в ванную.

– Он танкист? – спросил один из летчиков.

– Да. Воюет с самого начала.

– Я слышал, от танков теперь никакого проку, – сказал кто-то из летчиков.

– Вы ему это уже говорили, – напомнил я. – Может, довольно? Он весь день был в бою.

– Мы тоже. Нет, а в самом деле, есть от них еще какая-то польза или нет?

– От них – не большая. А от него лично – есть.

– Да, похоже на то. Он, судя по всему, хороший парень. Сколько они получают?

– Десять песет в день, – сказал я. – Но теперь у него будет лейтенантское жалованье.

– Испанского лейтенанта?

– Да.

– У него что, не все дома? Или он из политических убеждений?

– Да, из политических.

– Ну, тогда ясно, – сказал летчик. – Это все объясняет. Слушай, Лысый, наверное, мало радости выбрасываться из самолета с оторванным хвостом, да еще против ветра?

– Да, товарищ, – ответил Лысый.

– И что ты чувствовал?

– Я не чувствовал, я все время думал, товарищ.

– А сколько человек выбросилось из «юнкерса»?

– Четверо, – сказал Лысый, – из шести человек экипажа. Пилота я подстрелил, это точно. Я заметил, что он перестал стрелять. У них есть еще второй пилот, он же стрелок, но его я тоже снял. Уверен, потому что он тоже перестал стрелять. А может, они изжарились. Так или иначе, выпрыгнули четверо. Хочешь опишу тебе эту сцену? Могу это сделать во всех подробностях.

Он сидел на кровати с большим стаканом шампанского в руке, его красная лысина и красное лицо лоснились от пота.

– Почему никто за меня не пьет? – спросил он. – Я хочу, чтобы все товарищи выпили за меня, а потом я опишу вам ту сцену во всей ее жуткой красоте.

Мы все выпили.

– Так на чем я остановился? – спросил Лысый.

– На том, что ты вышел из отеля «Макалистер», – подсказал летчик. – Во всей твоей жуткой красоте. Не валяй дурака, Лысый. Как ни странно, нам действительно интересно.

– Сейчас расскажу, – сказал Лысый. – Но сначала мне нужно выпить еще шампанского. – Когда пили за него, он опорожнил свой стакан залпом.

– Если он будет пить такими темпами, свалится и заснет, – сказал кто-то из летчиков. – Не наливайте ему больше чем полстакана.

Лысый махнул полстакана.

– Сейчас опишу, – сказал он. – Только еще чуть-чуть выпью.

– Слушай, Лысый, ты успокойся, ладно? Нам нужно все узнать прямо сейчас. У тебя несколько дней не будет машины, а нам вылетать завтра, так что для нас это не только интересно, но и важно.

– Я написал рапорт, – сказал Лысый. – Можете прочесть его на аэродроме. У них есть копия.

– Ну, хватит, Лысый, рассказывай.

– Рано или поздно расскажу, – сказал