Первые признаки беспокойства со стороны дирекции казино стали заметны, когда к столу подошел небольшого росточка господин с проседью и шепнул на ухо банкомету несколько слов. Затем господин снова исчез. А Бай Дан успел за это время выиграть сумму, с помощью которой мы могли сделать вполне серьезное предложение владельцу «изо грифо».

Человек, сидевший рядом с нами, проиграл огромные деньги, которые соответственно выиграл Бай Дан. Судя по всему, это был нувориш, лицо как пещера — все в сталактитах и сталагмитах, массивное тело упрятано в шелковый костюм цвета chamois[29]. Вид несколько измятый — в соответствии с потерями, понесенными за игральным столом. Время от времени он засовывал в брючный карман левую руку, проводил большим пальцем по шву, наполовину вытаскивал руку из кармана, а пальцами правой руки он в то же самое время заказывал карту и сообщал ставку. Когда разнообразия ради он один раз выиграл, левая рука вылетела из кармана, и на пол упала связка ключей. Я поглядел на брелок — «мазерати лого» — и тотчас толкнул в бок Бай Дана.

— Тот, что сидит рядом… «изо грифо» принадлежит ему.

— Да ну! Счастья это ему не прибавило. Принеси мне, пожалуйста, чего-нибудь попить…

Пока Алекс ходил за стаканом и бутылочкой, я уже вел разговор с хозяином «мазерати».

— Мне неизвестно ваше финансовое положение, — говорил ему я, — но вы проиграли сумму, огромную по всем масштабам. Вероятно, вы вполне можете это себе позволить. Но возможно, и нет. И тогда этот день будет иметь для вас самые неприятные последствия. Угрызения совести, гнев вашей жены, упреки вашей семьи. Возможно, у вас когда-то кончатся деньги или кто-то завернет кран, из которого они поступают. Короче, когда человек так лихо проигрывает, с ним может произойти множество неприятных вещей. Стоит ли доводить до этого? Не следует ли нам этому воспрепятствовать?

— А как?

— Заключив некую сделку, выгодную для обеих сторон. Я дальше буду играть за вас, вместо вас, на свой страх и риск, но в вашу пользу. Если я выиграю много, сколько вы, к примеру, проиграли сегодня вечером, я взамен попрошу у вас, чтобы вы на полчаса предоставили вашу машину в распоряжение моего внука.

— Мою машину?!

— Во время его отсутствия я буду находиться возле нас, а перед тем как уехать, он оставит вам свой паспорт.

— Вот уж не знаю…

— У него есть права…

— А если вы не выиграете?

— Тогда все обязательства с вас снимаются.

— То есть я ничем не рискую? Согласен, но не больше чем на полчаса.

— Замечательно, замечательно. Можете не сомневаться, что машина не будет отсутствовать ни минутой дольше.

— И это все?

— Да, почти все. Остается только одна мелочь, один пустяк, одна ерундовинка, о которой и говорить-то не стоит. Мы оба, мой внук и я, находимся здесь проездом, а вообще-то разъезжаем на тандеме для собственного удовольствия. Надеюсь, вам это понятно. И я предполагаю, что мой внук захочет на вашей быстрой и маневренной машине подняться на главную гору этого городка. Это вполне вероятно, не так ли? Да, чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к выводу, что он именно так и поступит.

— Если это вообще состоится.

— Ну разумеется, лишь в том случае, если мы выиграем. Он поедет как раз по этому серпантину, ему не надо при этом выкладываться, он может полюбоваться видом города сверху. Я слышал, что он, вид сверху, просто потрясающий. Но в таком случае будет ли справедливо, если сам я окажусь лишен этого удовольствия? Я тоже был бы очень рад полюбоваться видом на залив, и город, и побережье. Но как? Как мне туда подняться?

— Да просто поехать вместе со своим внуком.

— Ах, я совсем забыл сказать, что такого рода машина совершенно неприемлема для человека, который страдает клаустрофобией. Теперь вы понимаете мою дилемму? Мой шофер поедет передо мной на — как она называется, ваша модель? — на «изо грифо», а что будет со мной, это уж моя печаль. Вы меня поняли?

— Нет. Не пойму, к чему вы ведете.

— Мне нужен партнер, который закатит меня на гору. Который займет на тандеме заднее место и будет усердно крутить педали. И я даже знаю человека, который вполне подходит для этой роли.

— Нет.

— Не нет, а да.

— Исключено.

— Никоим образом.

— И речи быть не может. Вы знаете, какой длины здесь подъем. Без машины это чистое самоубийство.

— Ну, не так уж и страшно.

— Нет, нет, только не со мной. Я не могу.

Человек встал из-за стола и сделал несколько шагов в сторону. Он хромал.

— Не того вы попутчика выбрали. У меня нога деревянная.

— Очень жаль. Значит, мне не придется полюбоваться этим видом.

Взяв у меня из рук стакан и сделав большой глоток, Бай Дан принялся играть за двоих. Хозяин «мазерати» с кислым и недоверчивым выражением глядел, как растет перед ним стопка жетонов и фишек, которые выигрывал Бай Дан, сидя слева от него. Он глубоко ушел в свое кресло и непрерывно курил.

Спустя полчаса, на стоянке, он сунул мне в руку ключи от машины. Когда же я приехал обратно, сверхсчастливый, в полной эйфории от того, что мне довелось посидеть за рулем этого сказочного автомобиля, вернул «изо грифо» по принадлежности и снова плюхнулся на жесткое заднее седло, когда я нажал на педали и попрощался взмахом руки — причем ни владелец «мазерати», ни портье, судя по всему, не обратили никакого внимания на мою любезность, — Бай Дан сообщил мне следующее: этот некрасивый человек в измятом костюме оказался нашим соотечественником по имени Стоян Стоянов, а машину он взял напрокат, чтобы произвести впечатление.

— На кого?

— Об этом я спрашивать не стал, — отвечал Бай Дан, — чтобы не услышать в ответ какую-нибудь ложь.

За завтраком Бай Дан обычно ни словом не касался своих планов. На мой вопрос, куда мы поедем дальше, он обычно хвалил конфитюр, свежие булочки или кофе. Почему ты делаешь из этого такую тайну? Улыбка в его глазах только подстрекала мое любопытство. Мы укладывались, это всегда занимало не больше нескольких минут, Бай Дан расплачивался по счету, либо совал владельцу несколько банкнот в руку, либо оставлял подобные знаки внимания на кухонном столе у крестьянина. Мы распределяли наши вещи в подвесных сумках тандема и вспрыгивали в седло. А теперь? Одна нога упиралась в педаль, другая в землю. Бай Дан бросал взгляд вперед, потом налево и направо, потом назад, мимо меня, и, наконец, прямо мне в глаза: Париж. И начиналось — несколько сильных толчков, чтобы привести тандем в движение.

Несколько дней спустя мы прибыли в Париж. Тандем остался ждать нас у вокзала.

— Париж — это город для пеших прогулок, — сказал Бай Дан.