— Мы соблазним на игру жителей этого городка. Алекс, подай, пожалуйста, мой мешок. Для этой простой игры довольно одной-единственной кости. Благодарю вас, фройляйн. А теперь помоги мне чуть передвинуть стол вперед. Три чашки и одна кость. Проще простого. Итак, где эта кость? Пробная игра. Видишь, кость здесь. Теперь следи. Где она теперь? Хорошо. А теперь? Еще лучше. Теперь я расстегну верхнюю пуговицу своей жилетки. Кость в это время тоже передвигается, исчезает, но, думается мне, ты знаешь, где она есть. Здесь? Ты уверен? А может, здесь? Ты уверен? Ну хорошо, будь по-твоему. Ошибочка вышла. Ты проиграл свой кошелек. Пожалуйста, передай его мне. А сам возьми в руки свою шапочку и собирай в нее наш выигрыш.

Любезнейшие дамы и господа, уделите мне минуточку вашего внимания, чтобы позабавиться игрой перед обедом. Я прибыл к вам издалека, желая помериться с вами силой. Вы — люди молодые и здоровые, у вас зоркие глаза и быстрая реакция, а я старый человек с Востока. Вот я открываю этот бумажник, достаю из него банкноту и призываю вас сделать то же самое. Игру вы знаете. Игральная кость, три чашки, тридцать процентов за то, что вы выиграете, еще прежде чем мы приступим к игре. Желаете, молодой человек? Тогда положите свою банкноту рядом с моей. Ваша храбрость будет вознаграждена. Начнем? На пробу? Вы видите: у меня медленные руки, а у вас быстрые глаза. Где у нас кость? Точно. А теперь, может, попробуем всерьез? Пока это еще несложно. Хотите быстрей? Вы еще успеваете следить за мной? Она лежит здесь, и лежит плохо, значит, надо бы ее переместить туда, потом сюда, потом еще раз. Готово. Почтенные дамы и господа, этот зоркий молодой человек покажет нам, под какой чашкой лежит игральная кость. О-о-ох. Вы могли бы поклясться, что кость лежит здесь, более того, я бы и сам с вами согласился. Но на самом деле она лежит под другой чашкой. А ну-ка, давайте посмотрим, вуаля. Знаете, что я сделаю? Я просто сохраню наши прежние ставки, чтобы вы смогли взять реванш. Наверно, вы недостаточно сосредоточились, отвлеклись на какой-то момент. Это бывает. Теперь вы будете более внимательны. Начали! При этой игре, высокочтимые дамы и господа, всегда существуют две возможности. Или вы, положившись на судьбу, выбираете одну из трех чашек, не считаясь с тем, что видят ваши глаза. Тогда ваши шансы можно оценить как один к трем. Или же вы попытаетесь следить глазами за костью, но тогда с каждым новым движением растет вероятность, что ваши глаза введут вас в заблуждение, и, если я пять раз по-новому расставлю чашки, от вашего зрения потребуется точность три к пяти. Можно подумать, что в этом случае ваши шансы на выигрыш заметно упали. Но и это было бы ошибкой, ибо вполне вероятно, что ваш зоркий глав исключает любую случайность. Сложновато, не правда ли? Стойте, где ж это у нас кость? Нет, к сожалению, не здесь. Не горюйте, молодой человек, я благодарю вас за участие в игре и желаю вам хорошо провести выходной. Неужели в этом тихом, красивом городке не найдется более способных игроков? Рискуйте против старого человека, чья ловкость знавала лучшие дни.

— Вы что это здесь делаете?

— Странный вопрос, господин вахмистр. Все собравшиеся здесь горожане понимают: мы играем.

— Азартные игры в пешеходной зоне запрещены.

— Разумное предписание, в высшей степени разумное предписание. Азартные игры — это дьявольская затея. Их необходимо держать под контролем. Но знаете, там, откуда я приехал, азартные игры вообще вымерли. Это еще лучше. А знаете, почему они вымерли? Потому, что у нас там все умеют играть в кости. Простой ответ. Не желаете сделать ставку?

— Немедленно прекратите игру, пока я не начал по-другому с вами разговаривать.

— Вы меня разочаровываете, господин капитан, эта игра не имеет ничего общего с азартом. Вот попробуйте сами. Вы видите эту кость? Я кладу ее под эту чашку и меняю местами несколько чашек. А теперь я спрошу вас: где кость? Вот видите, вы знали, потому что внимательно следили. Повторим. А теперь? Вы опять угадали. Неужели вы станете утверждать, будто причиной всему азарт? Это не имеет смысла. Нет, все очень просто: люди вашей профессии наделены незаурядной наблюдательностью. Вы согласны со мной? Если б вы поставили на кон что-нибудь из своей наличности, вы б уже стали богатым человеком.

— А разрешение у вас есть?

— Но, господин вахмистр, вы меня ужасаете. Только что вы упрекали меня в том, что я занимаюсь запрещенными здесь азартными играми, а теперь вы требуете с меня разрешение. Как это прикажете понимать? Знаете, мы играем уже минут пятнадцать, и ни один из жителей вашего городка ни разу не выиграл. Как вы могли бы это объяснить? Ужасное невезение, не так ли? Но там, где есть невезение, должно быть и везение, не так ли? Представить себе не могу, чтобы в этом достойном городке можно было получить разрешение на занятие азартными играми в пешеходной зоне. А теперь нам пора, дорогой господин полицмейстер, горы зовут. Мои высокочтимые дамы и господа, мы благодарим вас и отправляемся дальше, сохранив в душе самые прекрасные воспоминания о вас…

Не устраивай анданте, мой мальчик, сейчас у нас пойдет престо. Ну, двигайся, двигайся же, доходы ты подсчитаешь позже, надо ехать дальше, галоп, гоп-гоп, в седло, марш-марш, первый раз нажать педали, за ним второй, мы катимся дальше, все катимся и катимся…

Несколько дней спустя он предоставил в мое распоряжение горный перевал — подъем на Санкт-Неизвестно-кто, двадцать один километр непрерывного подъема. В таких случаях самое главное — ритм. Равномерно нажимать на педали, медленно наращивать скорость, не выложиться раньше времени, с одинаковой силой толкать и тянуть. Бай Дан тем временем любовался окрестными видами. Словно вообще первый раз в жизни увидел горы. Когда угол подъема резко увеличивался, он тоже прилагал некоторые усилия. Это выбивало меня из ритма. Машины на полной скорости проносились мимо, воздушная струя несколько секунд трясла нас, будто самолет, попавший в воздушную яму. Пришлось мне слезть с седла. Накачать шины. Легкие мои работали на удивление хорошо. А вот бедренные мышцы — те понемножку скисли. Я нацелился на ближайший поворот. Пытался думать лишь о небольшом расстоянии до ближайшего поворота. Как много дорожных знаков. Черно-белые треугольники. Серо-синий асфальт. Аккуратная широкая белая полоса. «Уж не по этой ли дороге вы ехали тогда на север?.. — спросил Бай Дан. — Ты не припоминаешь эти вершины? Царственные, возвышенные, такое не каждый день доводится видеть». Мечтатель он у нас. Очередной поворот. Мышцы скоро выйдут из строя. Больше нет сил. Остановка. Я хлопнул Бай Дана по спине и указал на завидневшуюся перед нами стоянку для отдыха. Поперек шоссе мы подъехали к каменному столу с двумя каменными скамьями. И со вставленными в бетонные урны мешками для мусора. Дальше — балюстрада, за балюстрадой — обрыв. Слышен гул водопада. Какая красота, Бай Дан уже стоял возле балюстрады, сынок, ты только полюбуйся. Я пыхтя подошел к нему, каждый шаг причинял мне боль, и ноги были все равно как лакричные палочки.

Наконец-то мы достигли перевала. Потрясающее чувство! Группу домов мы увидели уже несколько минут назад, окидывая взглядом последние повороты. Тут и самого Бай Дана охватил азарт велосипедиста, и он начал так рьяно нажимать на педали, как, верно, не нажимал ни разу за все столетие. Задав высокий темп, мы миновали последний поворот и вышли на финишную прямую. Слева отстаивались автобусы. Туристы бестолково сновали взад и вперед. Все уставились на нас с таким видом, словно им еще в автобусе сообщили по радио, что наша разновидность человекообразных давным-давно вымерла.