– Непруха! – выругался Гаврош.

– Что случилось? – насторожился Лихой.

– Того, что повыше я знаю. Не хотел его мочить!

– Ты чё?! Когда уже вышли на цель, метаться поздняк!

– Ладно, давай!

Лихой рванул с места, развернулся через двойную осевую и затормозил у ведущих к парковке ступеней. Гаврош распахнул дверь. Время для него растянулось. Из гостиницы вышел Протазан. Громадными прыжками, перепрыгивая через ступени, Гаврош взлетел на площадку, оказался у джипа и обежал его сзади, выключая из игры водителя, даже если у того есть оружие. Сысоев и его напарник медленно поворачивались в его сторону, Протазан замер, как каменная статуя, непонимающе поворачивая голову.

– Ложитесь, останетесь живы!! – во все горло заорал Гаврош, вскидывая пистолет-пулемет.

Но они не послушались. Оба охранника уже направляли пистолеты в его сторону.

– Тыррр! – округло выговорил «Кедр», со звоном раскатились по асфальту гильзы. Володя отшатнулся, теряя равновесие, на белой рубахе расцвели два красных цветка, пистолет вылетел из руки.

– Тыррр! – его напарник выполнил движение типа балетного фуэтэ, но это не помогло, все равно он получил свою пулю и, раскинув руки, тоже начал падение назад.

Протазан быстро сориентировался даже в растянутой реальности, он развернулся и бросился обратно.

– Тыррр! Тыррр! Тыррр! – зло взревывал пистолет-пулемет. Рой пуль настиг убегающего. От спины дорогого пиджака полетели ошметки ткани, зазвенело стекло, и он упал ничком прямо у спасительной двери. Впрочем, это была только иллюзия возможности спастись. Гаврош подскочил к распростертому телу, навел «Кедр»…

– Тыррр! Тыррр! – еще несколько пуль пришпилили Протазана к асфальту, остальные с визгом отрекошетировали в стеклянную стену.

Остался водитель.

– Тыррр! – Гаврош не целясь, дал очередь по джипу: затрещали, покрываясь пробоинами, стекла, полетели брызги металла. Этого должно быть достаточно, чтобы даже при наличии у водилы оружия отбить охоту подводить итог развернувшейся на его глазах бойни. Для этого, кроме пистолета, должен быть боевой дух и недюжинное самообладание.

Гаврош бросился бежать и через несколько бесконечных секунд запрыгнул в машину. Дверца «девятки» захлопнулась, и Лихой рванул с места.

* * *

Утренний туман плыл над водой. Арсений забросил удочку под самый камыш, положил удилище на рогатину и сел на раскладной стул. Волны от проходившей по Дону баржи прибили поплавок вплотную к камышу, но на это он не обратил никакого внимания. Сидел и смотрел куда-то вдаль, на противоположный берег. Рядом с ним такой же раскладной стол и ещё два пустых стула из комплекта. На столе бутылка водки, три пустых рюмки и простая закуска: жирная донская селёдка бочкового посола, сдобренная подсолнечным маслом и украшенная колечками сизого лука, домашний сыр, зелень, свежие помидоры, хлеб. Со стороны казалось, что старый вор просто отдыхает на природе. Наверное, так и было – он совмещал вынужденное с приятным: раз уж приходится ждать, то пусть ожидание будет отдыхом. Раньше, лет десять назад, он предпочёл бы ожидать отправленных на «дело» бойцов в каком-нибудь баре, а может, и в сауне, но с годами суета всё больше тяготила, а люди раздражали, хотелось тишины и покоя.

Сутулясь, подошел Гном, принес глубокую тарелку с дымящейся картошкой и блюдце с маслом.

– Пацаны звонили, говорят – город на ушах стоит! Из Протазана решето сделали, да еще охранников положили… А когда они заявятся? Может, поешь пока?

– Я сказал, чтобы оторвались и переночевали где-нибудь. А потом – сюда. Так что, должны с минуты на минуту, подожду…

И действительно, скоро приехали Гаврош с Лихим. Оставили машину у ворот, неспешно подошли к берегу. Настроение у обоих было хорошим.

– Как прошло? – спросил Арсений.

– Всё нормально, – ответил Гаврош. – О, селедочка! Да и водочки выпью с удовольствием!

– Бока только болят, – сказал Лихой. – Всю ночь пришлось в машине корячиться.

– Ну, лучше пусть от машины, чем от ментовских прикладов! – заметил Арсений. – Присаживайтесь, наливайте!

Парни сели за стол.

– Однозначно лучше! – согласился Лихой, наполняя рюмки.

Гном принёс накрытую крышкой сковороду на разделочной доске, поставил на стол и ушёл обратно. Арсений достал из карманов пиджака две одинаковых с виду пачки денег, протянул каждому.

– Молодцы! Выпьем!

Гаврош снял крышку, и свежий воздух наполнился вкусным запахом жареного мяса. Они выпили. Гаврош и Лихой тут же набросились на еду, а Арсений молча наблюдал за ними.

– Ну, теперь подробней! – потребовал он. – Как прошло?

– Гладко! – сказал Лихой. – Ну, у Наполеона и нервы! Как в тире отстрелялся! Я у него спрашиваю: мандражировал? А он мне дал пульс пощупать…

– И что? – заинтересовался Арсений.

– У меня сердце колотится, как собачий хвост, а у него вообще пульса нет!

Они выпили еще, потом еще, Лихой в который раз пересказывал все детали операции. Но насчёт сомнений Гавроша стрелять в охранников он умолчал. И Гаврош это оценил.

– Хорошо, что вы сработались! – похвалил Арсений. – И хорошо, что первое дело прошло как по маслу! Потому что слова – это одно, а дела – совсем другое! Сейчас я в тебе окончательно уверился!

Последняя фраза была адресована Гаврошу.

– Теперь можешь снять квартиру в городе и жить сам по себе, – продолжил Арсений. – Ты доволен? Нет проблем?

Гаврош помолчал.

– Нормально! Только есть одна проблемка. И если будем вместе работать…

– Говори, тут все свои!

– Есть у меня два земляка: Худой и Чага… Они в кодле Никитоса отца убили… Худой срок мотает, мне его не достать…

– Отец – святое дело, – кивнул Арсений. – И эту историю я слышал, знаю, что с Никитосом вопрос закрыт. А на какой зоне этот Худой чалится?

– Не знаю, – пожал плечами Гаврош.

– Ладно, это я пробью. И определю потом, что можно сделать. А второй… Как его, говоришь, погоняло?

– Чага. Этот, вроде, в Климовке так и ошивается.

– Ну, а какие проблемы тогда? – пожал плечами Арсений. – Поезжайте с Лихим и разберитесь!

– Вообще не проблема! – кивнул захмелевший Лихой.

* * *

«Девятка» Лихого с номерами от давно разбитой «шестёрки» заехала в Климовку после обеда. На переднем пассажирском сидел Гаврош в парике и с усами. У напарника это вызывало насмешки, но Гаврош не обращал внимания: он считал, что сохранившийся только в литературе и кинематографе подобный метод изменения внешности должен использоваться и в реальной жизни.

– Показывай, куда тут! – сказал Лихой.