Белый Веер молчал, не глядя на Младшего Брата, и тот вдруг почувствовал волну неудовольствия, исходящую от своего командира. Почему Леван решил, что Белый Веер недоволен его предложением, – неизвестно. Чувствовал, и все тут. Может, подсказал жизненный опыт, полученный на улицах жестокого города, может, интуицию обострила жестокая жизнь убийцы, но только Леван знал – им недовольны. Но только не знал почему.

– Кто вам позволил уничтожать шайку Хозяина? – внезапно спросил Белый Веер.

– Никто. – Леван похолодел, ожидая самого худшего. – А разве я должен был спросить разрешения у Старшего Брата, чтобы разобраться с каким-то разбойником? Или я чего-то не знаю?

– Или ты чего-то не знаешь, – подтвердил Старший Брат, глядя в пространство за окном. – Ты посмел сам принять решение об убийстве почти сорока человек, не испросив моего согласия на акцию. Это как?

– Я не думал, что… – начал Леван, но Белый Веер его перебил:

– Я вижу, ты вообще не думаешь! Похоже, я в тебе ошибался! – Белый Веер впервые за время встречи повысил голос. Ненамного, но повысил, что означало высшую степень неудовольствия. Но одновременно это и обнадеживало: если бы хотел казнить, не кричал бы, не ругался, а просто на выходе из комнаты на шею Левану пала бы удавка, и закончил бы Леван свой жизненный путь в канализационных тоннелях, став кормом для крыс. Хотя… все может быть, разговор не закончен.

– По твоей просьбе отказано! Вы будете жить там, где живете. И учитесь активнее, Младшие Братья. Я вами недоволен. Еще что-то?

Белый Веер вопросительно посмотрел в лицо подчиненному, так и стоявшему на месте, хотя ему явно дали понять – пора уходить!

– Вероятно, ты не понял, Старший Брат, – скоро будет нашествие степняков. И лекаря могут убить. Братство потеряет источник снадобий. Я все-таки настаиваю на том, чтобы лекарь переехал в столицу.

– Ты – настаиваешь?! – неподдельно удивился собеседник. – Вижу, на тебя дурно действует общение с человеком не из Братства. Да как ты смеешь?!

– Я забочусь только о том, чтобы как можно эффективнее выполнить данное мне задание, – Леван побледнел, лицо его окаменело. – Мое задание состоит в том, что я должен беречь и сохранять лекаря, дабы он мог передать Братству свои знания. Если он умрет, задание будет провалено, и ты предъявишь мне свои претензии. Кроме того, я и Хесс должны учиться у Ангуса лекарскому делу. А прежде чем умрет лекарь, умрем мы, его защищая. И значит, задание и в этой части будет провалено. Что касается нашествия, я получил по этому поводу информацию, представляющуюся мне очень реальной. Мы с Хессом посоветовались и пришли к выводу – нужно спасать объект. Вот и все, что я хотел сказать.

– Глупости! Не будет никакого нашествия! По крайней мере, в ближайшие годы, а то и десятилетия, – скривился Белый Веер. – Это все досужие базарные сплетни! Да, Ворон собрал сторонников, укрепляет власть. И он разумный вождь – зачем ему лезть в империю, если с ней можно нормально торговать? У нас есть на той стороне верные люди, и они четко сказали: Ворон намерен договариваться с империей. С позиции силы, да! Но договариваться! Не будет нашествия. А от мелких групп степняков, бегающих по степи в поисках всего, что плохо лежит, вы отобьетесь. Все, уходи! Ты меня разочаровал…

Ангус оторвался от свитка, исписанного мелким, красивым почерком, поднял взгляд на хмурого, заметно хмурого Левана и, легонько кивнув, сказал:

– Тебе отказали. Я так и знал. Мотивация?

– Все брехня, я идиот, и всякая такая чушь! – пожал плечами парень. – Не такими словами, но смысл примерно таков. И мне показалось, что Старший лжет. Он знает, что нашествие будет, но почему-то все равно не хочет, чтобы мы уходили. Я не понимаю почему. Если ты, учитель, для них ценен, если им на самом деле важно тебя сберечь, сделать так, чтобы Братство получило твои знания…

– А ты не задумывался над тем, что все это может быть ложью? – перебил Ангус, взял небольшой острый нож и начал осторожно заострять гусиное перо. – Что на самом деле им не нужно никаких знаний, а держат меня только потому, что… в общем, я разменная монета в отношениях с императором. Договорятся с ним – отдадут меня инквизиции. Не так уж и важны им мои яды. Если потребуется меня сдать, сдадут. И кстати, я совсем не уверен, что меня на самом деле объявили в розыск. Глупо, скажешь? А вот не уверен и все тут!

Ангус замолчал и снова заскрипел пером по пергаменту. Дорогому пергаменту, надо сказать! Его принесли из города парни, когда покупали лошадей. Целый моток принесли – хороших денег стоил этот пергамент! Но если уж писать, так на нем – бумага недолговечна, даже если ее закрепить магией. Что из себя представляет бумага? Высушенная каша из опилок, не более того. А вот пергамент – это другое дело. Кожа может принимать в себя заклинание, после чего становится крепкой, как сталь! Гибкая сталь.

Он долго думал, стоит ли это делать. И главное зачем? И пришел к выводу – стоит. Он ведь все-таки ученый. Маг. Не должны пропасть знания, добытые сотнями и тысячами магов древности, из-за того, что какой-то идиот-властитель объявил их запретными. Более того, нет большего удовольствия, чем распространить эти знания по миру! Отдать их всем, кто захочет их получить! Но только – потом. Не сейчас. Когда-нибудь. Пока что следует зашифровать текст специальным заклинанием, которое освобождает этот текст только после слова-ключа.

– Учитель, ты знал, что он откажет, и все-таки меня к нему послал? Зачем? – Леван недовольно помотал головой. – Теперь я числюсь в неблагонадежных. Мне примерно так и сказали. Мол, не оправдал доверия. А значит, не быть моему повышению в Братстве. Так и останусь рядовым Младшим Братом.

– Ты расстроен? – Ангус с интересом посмотрел на хмурого Левана, отложил перо, не забыв вытереть его кусочком ткани. Аккуратность превыше всего!

– Ты знаешь, учитель… как ни странно – нет! – Леван пожал плечами, покосился на бесшумно вошедшего в комнату Хесса. – Я уже достаточно пожил, чтобы понять: мне ничего не светит в Братстве. Такие, как я, как Хесс, – просто солдаты, делающие грязную работу для тех, кто правит. Никогда мне не стать Белым Веером и уж тем более Драконом. Я даже не знаю, как ими становятся. Мы не можем иметь семью, не можем иметь дом, детей. Мы рабы, ты правильно как-то это сказал. Рабы.

– Так что тогда будем делать, учитель? – Хесс тоже сел за стол, положил на столешницу мосластые, тяжелые кулаки, потом сцепил пальцы рук в замок. – Уйти мы не сможем. Нас все равно найдут. Везде найдут. Даже если мы уйдем на другой материк. Впрочем, там нас просто убьют. Нас, имперцев, там не любят.

– А если взять и пойти к степнякам? – Леван криво ухмыльнулся, вздохнул. – Хуже-то не будет!

– Может, и будет! – отрезал Ангус. – Они вначале стреляют, а потом спрашивают – кто ты и зачем к ним пришел. Только ты уже ответить не сможешь – со стрелой в глотке. Ну и я тоже… А ребенка если не прибьют, то просто бросят умирать от голода и холода в степи. Вот и все. Мы для них нелюди, ты разве не знал?