– Дочь. Марианна.

– Молоденькая?

– Восемнадцать.

– О, Господи, – старушка мелко перекрестилась. – Молодые должны жить. Не волнуйся: попрошу за твою дочку.

– Спасибо, – сказал Роман и протянул ей доллары, но старая женщина проворно спрятала сморщенную руку за спину.

– Господь с тобой, сынок. Разве за доброе слово платят? Разве все деньгами меряется? Так мы сами себе ад творим. Зачем?

– Не знаю, – через силу вымолвил Роман, упершись ладонями и лбом в холодную стену. – Ничего не знаю. Молитвы ни одной не знаю. Чем дочь моя жила восемнадцать лет, не знаю. И что мне делать, если вдруг…

– Бедный, – покачала головой старушка, – бедный ты человек. Как имя твое? За тебя попрошу…

Роман всю ночь просидел у постели своей дочери. Сперва врач пытался его выгнать, мол, в реанимации не положено. Но Роман подписал чек на немыслимую сумму на счет больницы, и его оставили в покое.

Отец глядел на бескровное личико дочери. По цвету не отличимое от казенной наволочки и, чтобы не сойти с ума, плел какую-то чушь. О Диснейленде, шуме океана и о том, как когда-то мечтала стать доктором, чтобы лечить людей… Иногда ему казалось, что ее ресницы колышутся в такт его словам, словно лепестки неведомого цветка…

Днем, как стая стервятников, слетелись репортеры. Они кружили возле входов, перекрыв даже служебные. Совали микрофоны всяк входящему из персонала, справляясь о состоянии Марианны Литичевской, и усталые медики, чей труд по спасению человеческих жизней оценивался страной в гроши, брезгливо отворачивались. Роман смотрел из окна на толпу румяных молодых людей, возбужденных сенсационным горем, и подумал, как было бы здорово метнуть в них гранату. То-то получился бы репортаж!

Александра стояла рядом с ним. Страшно постаревшая. По-прежнему неестественно молчаливая, безучастно глядевшая в невидимую точку на серой стене.

– Почему ты не зайдешь к Марианне? – спросил он, взяв ее за руку.

– Я не могу, – жалобно проговорила Александра, высвобождая ледяные пальцы. – Она как неживая…

Роман хотел выбранить жену за эти слова, но, поглядев на поседевшие виски и сетку свежих морщин на лбу и в уголках бесцветных губ, сказал лишь:

– Я найду тех, кто это сделал. Обещаю тебе, Шура.

Александра снова задрожала, рот покривился, но ничего не ответила, продолжая изучать серую стену. Роману стало еще хуже: не хватало еще помешательства жены… Он бережно обнял ее за плечи, развернул лицом к себе. Она упорно отводила взгляд, уставившись теперь на окно. Роман почувствовал, как внутри закипает горькая ярость: даже в такую минуту жена не способна быть с ним по-настоящему…

– Может, ты хочешь отдохнуть, Шура?

Бесцветные губы беззвучно шевельнулись:

– Убей меня…

– Что?!

– Это я во всем виновата…

– Поезжай домой, Александра, – Роман решительно взял жену под локоть, махнул телохранителю. Она сделала несколько неверных шагов к лестнице.

В этот момент из-за дверей мужского отделения появилась высокая полная женщина с усталым расстроенным лицом в обрамлении неряшливо повисших полурастрепанных медных волос. При виде Александры она, вздрогнув, напряглась, выпрямилась, сделавшись даже стройнее, невыразительные доселе глаза полыхнули синим бешенством. Она быстро подошла к Александре, которая, сжавшись, вцепилась в руку Романа, и выпалила визгливым сопрано:

– Это ты во всем виновата, чертова сука! Я знаю, что это ты! Кровь твоей дочери на твоих руках!

Лицо Александры перекосилось, в глазах отразился ужас. Пара дюжих телохранителей пинками вытолкали медноволосую женщину за двери, а та продолжала сопротивляться и орать, перемежая свою речь отборнейшим матом.

– Сумасшедшая. – Тяжело дыша, проговорил Роман, оборачиваясь к жене. – Ты ее знаешь? Кто это?

Александра тряслась, будто в лихорадке.

– От-твези м-меня д-домой, – прошептала она, неестественно широко распахнув просветлевшие глаза. – П-пожалуйста…

Около дома их уже поджидал довольно высокий милицейский чин. Роман пригласил его войти. Расположившись в гостиной, заметно нервничая, тот принялся докладывать:

– Похоже на типичный «заказняк», «пятерку» нашли брошенной неподалеку от места покушения… Стреляли из «Макарова». Лица киллера никто не запомнил. Но есть кое-что… – Он замялся в нерешительности. – Весьма деликатные подробности, которые, несомненно, должны стать известны родителям…

– Говорите все, как есть, – зарычал Роман. – Не тяните жилы.

– По показаниям нескольких свидетелей, ваша дочь имела интимную связь с…

– Довольно, – вздрогнув всем телом, резко произнесла до сих пор безучастная Александра. – Уходите.

– Шура?! – озадаченно воскликнул Роман.

– Пусть он уходит. Я сама все расскажу. – Ее взгляд, наконец, сделался осмысленным. – Я сама тебе все расскажу, – повторила она. – Только не позволяй им трепать имени нашей девочки. Она ни в чем не виновата…

Еще полчаса назад Роману казалось, что все самое кошмарное и невероятное, что только может быть в жизни, с ним уже случилось. То, что услышал он из восковых уст Александры, было из области чудовищного бреда. Просто не укладывалось в его рациональном мозгу. И потому, в первую минуту он, подойдя к жене вплотную, попросил:

– Шура, скажи, что все это неправда. Зачем ты это выдумала?

Она, наконец, встретилась с ним потухшим взглядом. И этого было достаточно.

– Ты сошла с ума?! – завопил Роман неожиданно тоненьким голоском, точно озвучивал ребенка. – Ты спятила?! Зачем ты это сделала?! – Он схватил ее за плечи и принялся трясти, точно выбивая подушку. Она не сопротивлялась, тогда он ее отпустил, повторив свой вопрос. Александра выпрямилась и произнесла четко и убежденно:

– Я сделала это ради нас всех. Я же не могла знать, что она сбежит из аэропорта к нему…

– Идиотка! – взревел Роман. – Тварь безмозглая!

Он изо всех сил ударил женщину по лицу. Она отлетела, точно мячик, ударившись головой о стену, свалилась кулем на диван и, вжавшись в подушки, затравлено наблюдала за мужем. Половина ее лица сделалась пунцовой, составив неприятный контраст с другой – пепельно-желтой. Роману стало противно. Прежде он никогда не поднимал руку на жену, и сейчас этот удар не принес ему облегчения. Он почувствовал, что, избивая Александру, он унижает себя. Ладонь горела. Роману захотелось опустить ее в холодную воду.

– Почему ты сразу не сообщила мне, что она связалась с этим типом?!

– Ты бы ничего не смог сделать, – прошептала из подушки Александра. – Она словно с цепи сорвалась… Мы слишком разбаловали ее…

– Заткнись! – вновь взревел Роман, замахнувшись на жену. – Закрой свой рот, пока я тебя не придушил! Лучше бы ты сдохла, дура чертова!