встречался на Съезде передовиков. Скучает Максимыч по работе. Кремень, а не человек. Когда его хозяйство объединили с колхозом «Новая жизнь», то он стал председателем вновь организованного колхоза «Имени Ленина» и быстро вывел его в передовики. Максимычу могу позвонить, что ты придёшь — да и остальных найдём, предупредим. Что ещё Васюкам надо? — председатель Облисполкома потянулся в карман за сигаретами, но, не найдя, посмотрел с сожалением на урну, — Курить-то хочется.

— Александр Васильевич, ещё мне не помешало бы, чтобы вы позвонили директору фабрики «Уралобувь». Хочу с ним пообщаться на предмет создания в Краснотурьинске их филиала, ну или, на худой конец, передачи нам списанного оборудования, — выкатил очередной шар Пётр.

— А я тебе, бестолочь эдакая, культуру предлагал возглавить. Филиал обувной фабрики? Позвоню. Встретит. Когда?

— Сегодня бы.

— Ха-ха-ха, — заржали оба руководителя области.

— Мне завтра вечером в Москву надо, в ВУОАПе песни регистрировать, и ещё в издательство «Детская литература», попытаться «Буратино» пристроить, — объяснил спешку Пётр.

Лучше бы не делал этого. Смех перешёл в гомерический хохот. Насилу успокоились.

— Дальше проси, — сквозь слёзы простонал Борисов.

— Ещё мне нужно попасть к ректору Сельхозинститута — про ту же картошку поспрашивать, и про декоративные культуры. Ещё я слышал про Вениамина Ивановича Шабурова — селекционера ив. Не нравятся мне тополя в качестве озеленения города — ломкие они, и пух половину лета людям жить не даёт. Некоторые просто на улицу из-за аллергии выходить не могут. Вот хочу в Краснотурьинске сажать ивы и кедры вместо тополей. В Сельхозинституте, может, адрес Шабурова подскажут?

— Кедры в городе? А ведь красиво! Точно не хочешь переехать в Свердловск, Пётр Миронович? Позвоню, конечно, ректору, встреться, переговори, потом расскажешь. Ещё вопросы? — глава области чиркнул строчку в блокноте на столе.

— Ещё мне бы побывать на Свердловском камвольном комбинате. Хочу с ними договориться о выпуске ткани по моим эскизам, — а чё стесняться? Грузить начальство, так грузить. По полной.

— Ты ещё и рисуешь! Да не бывает таких людей. Может, продемонстрируешь умение? — аж вскочил Борисов.

— Ну, есть у меня набросок машины. Хочу свою «Волгу» в такую вот штучку переделать, — Пётр достал с трудом рождённый рисунок гибрида. Передок он взял от стоявшего в прошлом-будущем в соседнем дворе детища китайских инженеров — «Чери Тигго-7», а вот всё остальное по памяти воспроизвёл от Лады — XRAY Cross. Уж больно там интересно дверцы вмятинами оформили. Плюс самые навороченные диски, плюс зеркала на передних стойках с поворотниками-повторителями и в цвет кузова. Да много ещё чего.

— Я тоже такое чудо хочу, — хором воскликнули начальники.

— Ну, вот вернусь, конкретно детали дорисую — и обращусь к вам за помощью. Нужно мне, скорее всего с руководством Уралмаша встретиться, насчёт прессов пообщаться — только это не сегодня. Сейчас давайте всё-таки к камвольному комбинату вернёмся.

— Позвоню, — Борисов чиркнул очередную строчку в блокнот, — Ну, теперь-то всё?

— К сожалению, нет, Александр Васильевич. Ещё мне нужна ваша протекция в ТЮЗе. Я пьесу для детишек пишу, хочу посоветоваться, но это не главное. Хочу договориться с ними, чтобы они хотя бы раз в месяц привозили в Краснотурьинск новый спектакль. Чем дети Краснотурьинска хуже свердловских? — Пётр оглядел собутыльников.

— Ну, согласен, наша недоработка — а разместить труппу на ночь или на две сможешь?

— Разместим! Есть гостиница, почти всегда пустует.

— Добро, позвоню.

— Ну и последнее, наверное, — приготовился к новой битве Штелле.

— Да говори уже, — хохотнул Глинских.

— У нас в городе есть художественная школа и художественное училище — а вот предприятий, куда выпускников пристроить, нет. Нельзя ли у нас открыть филиал Богдановичского фарфорового завода? За количеством мы гнаться не будем. Пусть каждая чашка расписывается художником. Пусть это будут дорогие, подарочные вещи. Несколько печей да несколько матриц для начала, а потом и сами раскрутимся, и их на прицеп возьмём. Все за богемским фарфором гоняются, а должны бы за свердловским, — выдал спич Тишкин.

— Говоришь, возьмёте на буксир? — мотнул головой Борисов.

— Через годик.

— Добро, я на вторник вызову к себе директора завода. А помещение у вас есть? Ну и людей ведь мыть, кормить надо.

— Так область денег на строительство выделит, а мы их обязуемся освоить в срок, — состроил рожицу кота из Шрека Пётр.

— Всё, иди давай, Пётр Миронович. Сейчас позвоню в Свердловский сельскохозяйственный институт. Там тебя встретят.

Ну, повезло так повезло.

Событие сороковое

Советские микросхемы — самые большие в мире, советские диетологи — самые толстые, а вот советские фонарики — самые бесполезные. Готовясь к походу за кладом, Пётр ещё в Краснотурьинске купил фонарик. Проверил — всё горит, выключатель работает. Положил в знаменитый портфель. А вот пять минут назад достал, и ровно через минуту он гореть перестал. Потряс, постучал, вздохнул и положил назад в портфель. Приплыли.

Пришлось возвращаться на улицу 8 Марта и идти в гастроном за спичками. Зимой темнеет рано, так что мимо Дендрологического парка Штелле уже шёл в полной темноте. Его целью была бывшая усадьба купца Рязанова. Сейчас здание заброшено. До этого там ютился дворец Пионеров, но переехал, и никому пока не нужный памятник архитектуры будет много лет разрушаться. Потом, уже в XXI веке, его отреставрируют и сделают библиотекой. В 2007 году двое аборигенов забредут туда, как они потом будут говорить — «просто посмотреть». И наступят якобы на горшок с монетами на втором этаже купеческой усадьбы.

На удачу Пётр решил не надеяться — тем более что судьба сама протянула ему в руки металлоискатель. Случилось это тремя днями ранее. Петру Оберину нужно было встать на учёт в военкомат — ну и волновался капитан. Он ведь фамилию сменил. Пришлось ехать в качестве страховки. Военком для вида поудивлялся смене фамилии, но потом показал себя вполне вменяемым человеком. Даже предложил за пару бутылок хорошего коньяка его знакомому в Военном комиссариате Свердловской области и бутылочку духов секретарю выписать военный билет не капитану запаса Оберину, а целому майору. Дескать, по выслуге Петру уже майорские погоны положены. А раз положены, то почему бы их и не вручить? Что же — договорились. Две бутылки коньяка знакомому, две своему военкому подполковнику Снегирёву, и пузырёк духов, наверное, красивой девушке. Ни грамма не жалко — с их-то привалившими деньгами.

— А нельзя ли и меня повысить в звании, сделать лейтенантом запаса? — уже собравшись уходить, спросил Пётр.

— Товарищ Первый секретарь! Не можно, а нужно. Правда, для ускорения, коньяк и духи и здесь не помешают.

Вот ведь, всё постперестроечную Россию за взятки ругают, а оказывается, и раньше