Не секрет, что у Америки нет национальной мифологии. Скандинавский Тор, древнегреческий Геракл, египетский Осирис были искусственно заменены Бэтменом и Человеком-пауком. Новые герои с приставкой «супер», простите за ханжество, стали кумирами молодежи, которая – ай-яй-яй – охотно «проглотила» заново выдуманную мифологию. Темы, впрочем, не изменились: по-прежнему в центре внимания противостояние добра со злом и удалые песни «о доблестях, о подвигах, о славе…».

В мире блокбастеров, если подходить к нему с позиции высокомерного исследователя, все довольно шаблонно – но это, как ни странно, не повод отчаиваться; более того, сюжетная предсказуемость видится достоинством. По крайней мере для фанатов или так называемых «гиков». Импульсивность этих преданных адептов масскульта является источником жизни данных кинопродуктов. Во-первых, можно играть в игру «а давайте-ка угадаем дальнейший сюжетный поворот», ибо его действительно можно угадать при определенной смекалке, а во‐вторых, шаблонность вызывает смех, что для создателей является показателем успеха. Если зритель смеется – стало быть, фильм удался. Ирония в кино действительно позволяет уйти от ответственности за сюжетные прегрешения.

Странно, правда, что при всей любви к эпическим противостояниям, так полюбившимся алчным кинобоссам, вроде «Чужого против Хищника» (2004), «Фредди против Джейсона» (2003), «Бэтмена против Супермена» (2016), студии не обратились к литературной классике – например, поэме XVII века «Потерянный рай» Джона Мильтона, где описывается война небес и ада. Но, наверное, это в будущих планах крупных студий. Подвиг 300 спартанцев удалось же перенести на экран – с яркими спецэффектами, с виртуозными батальными сценами и, что примечательно, со страшными демонами и фантастическими существами в составе персидской армии.

Искусство утратило свою функцию подражания. Герой американской литературы, капитан Ахав, сумел покорить природную стихию в виде огромного кита Моби Дика. Он ведь такой страшный, такой белый – цвета смерти, как явствует из рассуждений писателя Германа Мелвилла. И с ним трудно поспорить, когда обретение мудрости сопровождается появлением седых волос.

Спецэффекты сделали человека невосприимчивым к природе, к окружающей действительности: когда, скажем, в книге встречаются длинные томительные описания, читатель наскоро их перелистывает. Такая примета времени.

Прав был римский поэт Гораций, сказав в «Искусстве поэзии»: «Decipitnur specie recti» – «Мы, честные люди, обманываемся видимостью правды».

И кино ею стало – видимостью правды. Не всякое, разумеется. Но благодаря быстро развивающимся технологиям именно блокбастеры имеют возможность полностью изменить реальность. Прогресс ведь зиждется на человеческих пороках. Как писал Жан-Жак Руссо, астрономия родилась из суеверий; красноречие – из честолюбия, ненависти, лести, лжи; геометрия – из скупости; физика – из праздного любопытства. А спецэффекты в кино, добавим мы, появились благодаря человеческой сонливости. Нужно сделать все, чтобы зритель не уснул.

И зритель, по всей видимости, больше не уснет, ведь кинематограф XXI века сделался ярче любых сновидений.