Но продолжительность не была уничтожена. Левая защитила программу. Во всех планах, теоретическом, практическом или тактическом, она подтвердила во всей их читстоте пункты программы; более того, она подвела новые итоги, приводя в порядок все разбросанные элементы марксизма, которым борьба не позволила скоординироваться органическим способом, в одном целом тезисов, не претендующих на открытие нового, но систематизирующих перманентные пункты программы в перспективе более эффективной борьбы: Римские тезисы, Лионские тезисы, работа Партии.

В периоды отступления, пролетариат оставляет свою программу; её защищает лишь слабое меньшинство. Лишь Партия-программа всегда выходит из борьбы усиленной. Борьба, осуществляющаяся с 1926-го по наши дни, вполне доказывает это. Эта борьба состоит в очевидной критике растущей утраты маскировки, на практике, к которой вынуждены прибегнуть русские, в демонстрации того, как они создали новые «категории» для того, чтобы подогнать реальность под свои общие позиции. Мы знаем, что основы для построения мировой коммунистической партии возникнут только тогда, когда критическое и практическое избавление от маскировки дойдёт до своей крайней точки, до «признаний». Но мы также знаем, что эти признания, пролетариат вырвет их в борьбе. Тогда он вновь обнаружит свою программу, на сегодняшний день утратившую естественность и проституированную. Нашу задачу может быть можно рассмотреть в следующей конфронтации: Христос хлыстом изгнал торговцев из Храма. Партия – это храм, из которого мы должны изгнать всех тех, кто продаёт там свой теоретический товар, окрестив его марксизмом.

Значит, ещё раз, инвариантность, т.е. продолжительность нашего Человеческого бытия = Партии-программы. Только поняв Партию в этом смысле, можно понять очевидное противостояние между фактом заявления о возможности коммунистической революции в 1848-м и утверждением 1859-го, что любая форма общества исчезает только когда она исчерпала все свои возможности.

Путём коммунистической революции можно сократить капиталистическую стадию, которая является переходной, начиная с того момента, на котором развитие производительных сил таково, что оно способно произвести класс, который может вновь завладеть Человеческим бытием. С тех пор возможен Коммунизм.

Объявить этот пункт не означает питать иллюзии о возможностях сопротивления противостоящему классу, который всё ещё может осуществлять «реализации» способные замедлить движение, порождая оппортунизм в пролетариате. Именно из-за того, что они всё это знали, Маркс и Энгельс могли подготовить войска к отступлению после поражения. Все прочие движения вкладывали или вкладывают в борьбу все свои силы и выходили или выходят из неё полностью разбитыми. Из этого диалектического видения рождается наша историческая коммуна.

В любом случае, сегодня мы дошли до пункта, указанного Марксом, согласно которому социальная форма исчерпала все свои возможности (по крайней мере на территории большей части света). Мы с радостью приветствуем великое движение экспроприации, развивающееся в мире, потому что чем больше прогрессирует этот элемент, тем более становится возможным овладение Человеческой натурой, тем более актуален Коммунизм.

Функция партийной формы

Функция Партии происходит из борьбы в современном обществе и из описания коммунизма.

1) Организация рабочих, организация сил, направление насилия.

«…Политическое движение рабочего класса – пишет Маркс в своём письме Больте от 29–11–1871 г. – естественным образом имеет перед собой конечную цель в завоевании самим рабочим классом политической власти. Для этой цели естественно необходима предварительная, достаточно развитая организация рабочего класса, которая возникает из его собственной экономической борьбы. С другой стороны, любое движение, в котором рабочий класс противопоставляет себя как класс господствующим классам и стремится силой оказать на него давление извне является политическим движением. Например, попытка, на одной единственной фабрике или даже в одной промышленной отрасли, вырвать у отдельного капиталиста, путём забастовок, и т.д., сокращение рабочего дня является чисто экономическим движением; напротив, движение, направленное на завоевание закона о восьмичасовом дне и т.д., является движением политическим. Так, из отдельных, изолированных экономических движений рабочих возникает и развивается повсюду движение политическое, т.е. движение класса, направленное на повышение ценности собственных интересов в общей форме, в форме обладающей общей силой, обязательной для всего общества. Если правда, что эти движения предполагают определённую предварительную организацию, они со своей стороны являются средством для развития этой организации. Там, где пролетарский класс ещё недостаточно организован для того, чтобы предпринять решительную кампанию против коллективной власти, т.е. политической власти, господствующего класса, она должна быть подготовлена для этой цели через непрерывную агитацию против враждебного отношения господствующих классов. Иначе, пролетариат остаётся марионеткой в руках этих классов».

Следовательно, благодаря партии возможна организация класса; затем она становится:

2) Диктатурой пролетариата:

«Ст. 1. – целью ассоциации является разгром всех привилегированных классов, их подчинение диктатуре пролетариата, осуществляя перманентную революцию вплоть до реализации коммунизма, который должен стать конечной формой учреждения человеческой семьи.

Ст. 2. – Для того, чтобы сделать вклад в достижение этой цели, ассоциация создаст связи солидарности между всеми фракциями революционной коммунистической партии, заставляя исчезнуть, в соответствии с принципом республиканской власти, разделения между нациями» (1850: Общество революционных коммунистов).

Диктатура позволяет уничтожить буржуазное государство и, следовательно, дать импульс социальным преобразованиям. Она исторически необходима, а значит «свободна». Здесь важно подчеркнуть, что мы не за какую-угодно диктатуру и что для нас она средство: нас интересует против кого она должна быть направлена, против чего, во имя кого, во имя чего. В этом аспекте можно сказать, что только реакционные диктатуры направленные на поддержание классового угнетения являются авторитарными, поскольку их отвергает Человек (для чьего развития они необходимы и поглощают Gemeinwesen для того, чтобы эксплуатировать его) в то время как революционная диктатура принимается Человеком, как освобождение, потому что новая Gemeinwesen всегда будет стремиться к отождествлению с Человеческим бытием и значит к исчезновению в качестве феномена внешнего по отношению к Человеку (Ленин: Диктатура пролетариата – это диктатура огромного большинства над меньшинством, в противоположность диктатуре буржуазного общества).

Это тем более верно, как Маркс продемонстрировал в Капитале, поскольку буржуазная диктатура всегда всё более становится диктатурой капитала, а значит сама является внешней по отношению к классу. В течение революционного периода, диктаторская власть буржуазии вызвала процветание производства, уничтожив препятствия созданные феодальным обществом, не контролируя, однако, специфические механизмы. (В одном тексте 1844-го, Энгельс уже указывает на анархический характер капиталистического производства). Точно так же, по происхождению капитал и его капиталист тождественны и свобода одного отражается в другом. Впоследствии, с капиталистической концентрацией, связанной с механизмами, происходящими из тенденции к падению ставки прибыли, капиталист отделяется от своей собственности и, он, кто был бытием капитала, становитсяего собственностью. Капиталист, как личность исчезает; исчезает свобода; она становится свободой одного Капитала, а он становится безличной силой служащей бюрократии (патология классов), являющейся типичной организацией современного государства; иными словами, государство становится Государством-Капиталом со своей бюрократической