и залечить себя, но… они не отозвались. Да, это был тот самый «я», каким видел себя раньше – беспомощный, неспособный ни на что…

Но мысли о Юле помогли мне отмахнуться от старых, въевшихся в душу, уже как бы неактуальных ощущений и рвануть вперед.

Не знаю, сколько времени я пробирался сквозь противный подлесок, но к моменту, как снова выбрался на берег всё той же реки, ужасно устал.

Но эту усталость, как рукой сняло, когда я увидел ужасающую картину.

На большом плоском валуне сидела… совершенно обнаженная девушка. Её чёрные волосы были спутаны, на лице блестели дорожки от слез. Изящное гибкое тело было жутко окровавлено, а лицо прореза́ла страшная рана, словно чьи-то зубы вырвали из щеки кусок мяса. Вся правая сторона тела была изувечена до неузнаваемости, и на песок из ран вытекала стремительными струями кровь. Девушка дрожала, не пытаясь прикрыть обнажённую грудь, которую я сейчас просто не замечал.

Это была Юля!

Я пошатнулся, до глубины души сраженный этой невыносимой картиной. О Создатель, что же пережило это невинное дитя??? Как это возможно??? Она же... почти мертва! Почти разорвана на части – вон, как странно висит правая рука…

Мне хотелось позвать ее, ринуться навстречу, что-то срочно предпринять, но меня словно приморозило к месту. Ведь я беспомощен. Я слаб. Я не смогу ей помочь...

Я ведь и себе не в состоянии помочь…

Это уже давно забытое состояние отчаяния и удрученности нашло на меня внезапно, и я не сразу смог его отвергнуть.

Только сейчас заметил, что на песке недалеко от валуна лежит какое-то тело. Нет, целых два! Одно принадлежало незнакомому мужчине. Тёмные волосы, симпатичное лицо, но глаза остекленевшие, а из груди в районе сердца торчит рукоять ножа.

С другой стороны в не менее изувеченном состоянии лежит туша ягира. Огромная кошка не дышит, не помахивает хвостом и уже никогда не выпустит свои ядовитые когти…

Переведя ошеломлённый взгляд на Юлю, я всё понял. Мне не нужно было даже разговаривать с ней, чтобы проникнуть в её естество и понять всю глубину её состояния.

Она победила! Победила свои самые большие страхи – непонятного обидчика, которому отомстила, и жуткого монстра, который изувечил её до неузнаваемости.

Юля стала сильнее их обоих, но…

Эти раны… Они по-прежнему причиняли безумные муки, заставляя дрожать от боли, холода и отчаяния, заставляя захлёбываться слезами и напряженно чего-то ожидать.

- Юля… - мои губы прошептали её имя почти беззвучно, но она услышала.

Вздрогнула. Подняла на меня взгляд и… совершенно изменилась в лице.

И увиденное в этом лице меня просто убило.

Самым большим страхом в её жизни были даже не эти двое, лежащие у её ног. Нет. Самым страшным наказанием для несчастной девушки… был я!

Это понимание пришибло на месте, заставив рвано выдохнуть и почувствовать невыносимую боль в груди.

- Юля, почему...? - прошептал почти без сил, а она вскочила на ноги, открыв свою первозданную наготу ещё больше, и уставилась на меня с отчаянием.

Потом оглядела себя – рваную, с ошмётками свисающей плоти на ребрах, с отвисшей и почти отнявшейся рукой, с изуродованным до неузнаваемости лицом – и отчаянно закричала:

- Нет! Уходи!!! Не смотри на меня!!!

От неё отделилась волна света, которая мощно ударила меня в грудь, так что я просто отлетел назад в колючие кусты, почувствовав, как острые игры пробивают тело. Но даже эта боль осталась где-то вне сознания, потому что собственная судьба меня сейчас интересовала мало.

Юля, Юлечка! Почему? Почему я??? Я ведь… так ценю тебя! Так восхищен!!! Ты удивительная, неповторимая, особенная…

Я говорил это мысленно, но мои слова, похоже, перекочевали в ветер, и он начал эхом разносить их по ментальной проекции этого мрачного холодного мира.

Поднялся на ноги, пошатываясь, и снова посмотрел на её дрожащую фигурку. Она вздрогнула еще сильнее, услышав слова ветра, и по воздуху разлилось нахлынувшее на неё колебание.

О, как она была сильна ментально! А проекция, созданная её разумом, ничуть не уступала тем, которые мог построить я. Теперь я точно знал: она не может быть простой иширкой. Эта раса не способна на подобное. Она такая же, как я. А может даже сильнее, хотя в это так трудно поверить.

Девушка пошатнулась и запоздало попыталась прикрыть наготу руками, а я сделал поспешный шаг вперед.

- Не бойся, Юлечка! Я тебя не обижу!!! Пожалуйста, давай поговорим!!!

Она упрямо мотнула головой и начала пятиться. Правда, тут же уперлась в валун и замерла, боясь пошевелиться.

- Юлечка, прошу!!! Я не понимаю, чем заслужил твое отторжение, чем обидел? Если это действительно произошло, прошу, прости меня. Но только не убегай!!!

Кажется, она снова начала колебаться. Во взгляде промелькнуло болезненное отчаяние вместе с великой усталостью, и я понял, что она просто пленница каких-то жутких и безумных чувств.

До сих пор недоумевал, почему ее душа чуждается меня, но продолжал делать шаг за шагом вперед, с радостью отмечая, что Юля перестала отступать.

Она не сделалась менее несчастной, не стала смелее, но, похоже, готова была дать мне шанс высказаться…

Однако в этот момент в нескольких шагах от нее материализовался прямо из воздуха… зоннён, который был точной копией меня.

Что???

Я замер, разглядывая белую тунику и рассыпанные по плечам золотые волосы, но только всё это было в полном порядке в отличие от моего изорванного и измазанного одеяния.

Фантом пристально посмотрел на Юлю, а потом перевел взгляд на меня. Наглость, насмешка, презрение – вот что таилось в пронизывающем взгляде холодных синих глаз.

Я вздрогнул, начиная смутно догадываться о происходящем.

Фантом недолго удостаивал меня своим вниманием. Наверное, посчитал ничтожным дополнением к пейзажу и презрительно отвернулся. Его взгляд снова устремился к Юле, которая после его появления впала в шокированный ступор.

- Ах вот ты какая на самом деле! - насмешливо воскликнул фантом моим голосом. – Жуть просто! Никогда не думал, что за вечными водолазками и формой прячется настолько страшное уродство! Мне тебя жаль, деточка, но… как женщина ты умерла. Извини, но я никогда не смогу ответить на твои чувства после увиденного…

Фантом так быстро выдал эту тираду, а я был настолько ошеломлён, что бездействовал непростительные несколько мгновений.

С каждым словом мерзкого лжеца лицо Юли становилось всё бледнее, тело начинало дрожать всё сильнее, а слёзы снова покатились по щекам.

На меня же, словно камнепад, обрушилось понимание: вот, чего она боится – моей насмешки, моего отвержения и презрения!!!

Глупенькая!!! Это