куда же вы? — когда понимаю, что за мной идут двое выпивших в пятничный вечер мужиков, сжимаю крепко пальцами сумку.

Сглатываю волнительно слюну и пытаюсь идти ровно, чтобы не показать того, что я боюсь.

А я боюсь.

Поджилки трясутся так сильно, что я вот-вот упаду.

Мало того, что сейчас узнала правду от того старика, так теперь и эти двое ещё.

Так спешащих за мной, судя по приближающимся шагам.

А я опять ускоряюсь.

Внезапно чувствую грубую хватку на запястье. Неосознанно останавливаюсь и оборачиваюсь. Надо идти дальше, но не могу! Держит так грубо, сильно.

Выдёргиваю руку, но меня тут же дёргают на себя. Разворачивают и прижимают спиной к толстому животу, что заставляет выгнуться.

Паника нарастает в груди. Шум в ушах не даёт полностью осознать, что мне шепчут на ухо. Адреналин подскакивает в крови, и я, не раздумывая, пока ничего не понимаю, наступаю шпилькой одному уроду на ногу.

— Сучка!

Срываюсь с места, но…

Неожиданная пятерня в моих волосах кажется мне последней отправной точкой в моей безудержной панике.

Всё равно бегу. Несмотря на то, что чувствую, как причёска распускается. Пряди проскальзывают через чужие пальцы. Цепляют их с собой. Выдирают. Но мне плевать.

Глупый парк!

Открываю рот, но не могу закричать. Голос словно пропал. Губы не открываются.

Шевелятся, но звук не идёт.

Перепугана так, что не в силах позвать на помощь.

Зато бегу. На шпильках. Хрен знает, как. Едва не подворачиваю ногу. Но бегу. Молюсь встретить кого-то на пути. И когда я вижу знакомый силуэт, внезапно оказавшийся в парке…

Облегчённо выдыхаю.

Забываю про каблуки. Про то, что кто-то несётся за мной и дышит в спину.

С разбега утыкаюсь в мускулистую, твёрдую, а главное… родную, ту самую грудь. Обхватываю вкусно пахнущее, горячее тело руками и едва не плачу в белую рубашку, забиваясь в истерике.

Мне так страшно! Так страшно!

Большая массивная ладонь опускается на макушку.

— Виол?

Он спрашивает это таким ласковым, обеспокоенным голосом, отчего сердце, как и всё органы, скручивает в один узел.

И делает это сильнее, когда слышу за своей спиной пугающий вопль:

— Эй, ты суч!..

Я резко вздрагиваю и отлипаю от его груди. Нервно оборачиваюсь и пытаюсь не расплакаться. И не лень же им было за мной бежать!

— Э, мужик. Наша добыча. Отдавай, — гнусный голос режет по ушам. Бьёт по голове и заставляет меня съёжиться. А главное — вцепиться в Алекса сильнее.

— Логинова, отойди, — тихий, но угрожающий тембр плотно прикрепляет к земле.

— Что? — шепчу в шоке, когда ледышка отходит от меня, а мои руки сами отрываются от его тела. Слабые, не в силах ухватиться. — Не надо! Зачем? Давай просто уйдём, Алекс!

А он меня не слушает. Делает шаг вперёд, подходя к толстяку. Поправляет и так закатанные рукава рубашки.

И этим пользуются те двое пьяниц.

Один из них кидается на Алекса, заносит кулак в воздух, но промахивается. Рихтер уклоняется, хватает мужика за запястье и тянет на себя. А потом тот получает смачный удар по животу. Кряхтит, хватается за место удара и начинает оседать на пол.

Я облегчённо выдыхаю и понимаю, что с одним-то он точно справится…

И второй, который всё это время смотрит, как его друг приходит в себя и потихоньку встаёт с места… Кидается на Рихтера. Маленький, толстый, едва не сбивает его с ног. Похож на танк.

Алекс с трудом удерживается на ногах, но делает это.

Пьяница хватается за него, пытается по-прежнему свалить с ног. Бьёт коленом Рихтера по животу.

И я вскрикиваю. Как только кулак соприкасается с его телом.

Алекс, несмотря на то, что его только ударили, поворачивается ко мне с еле видимым испугом на глазах.

А я срываюсь с места, как только вижу опасность. Для него.

Он отвлёкся! На меня!

И из-за этого ему прилетает в челюсть. От второго мужика, что встал с земли и в этот раз попал точно в цель.

Я не знаю, что творю. Замахиваюсь сумкой и кидаю уроду в лицо. На ходу. Надеюсь, что это хоть как-то отвлечёт его. Плевать на телефон, бумажник и косметику.

Тот хватается за лицо и поднимает на меня разъярённый взгляд.

Но я не боюсь за себя.

Только за ледышку.

Который выворачивается из хватки толстячка и вырубает его одним безжалостным ударом. Локтём, ударяя по шее и своим коленом по его лицу.

Тут же поворачивается ко мне. В глазах горит огонёк злобы, который, кажется, сжигает меня с особым удовольствием.

А я облегчённо выдыхаю.

— Логинова, блять…

Я знаю, за что он ругается.

— Ещё раз крикнешь без надобности…

— Аккуратнее! — ослушиваюсь его, несмотря на предупреждение. Он тут же оборачивается, натыкается взглядом на того, кто ударил его в челюсть. Резко, неожиданно даже для меня, уклоняется от летящего в него массивного кулака.

А я опять делаю быстрые шаги вперёд, подбираю свою запылившуюся сумку, чтобы хорошенько ударить со спины того урода…

Но он падает на грязную землю прежде, чем я успеваю выпрямиться и замахнуться.

И хоть он отрубился, жуя лицом грязную землю, я всё же хорошенько бью его по голове. Не раз, не два. Десять.

Пока моё запястье не перехватывает стальная хватка.

— Хватит, — твёрдо басит. — Перестань марать сумку этим мусором.

Точно! Сумочка же дизайнерская!

Я всё же останавливаюсь, поднимаю испуганный и заплаканный взгляд на Алекса. Я не помню тот момент, когда со страха зарыдала.

Но и это отходит на задний план. Я не думаю ни о себе, ни о том, кто сейчас не может встать.

— У тебя кровь, — твержу обеспокоенно, поднимая ладонь в воздух. Хочу дотронуться до его щеки, но он перехватывает мои холодные пальцы своими тёплыми ладонями.

— Неважно, — отрезает так грубо, холодно, что мне тут же становится не по себе. Умеешь же ты, Виолетта, испортить всё. — Отвезу тебя домой.

Алекс отпускает мою руку. Разворачивается и идёт к выходу из парка. Как ни в чём не бывало. А я несколько секунд смотрю ему вслед и не могу сделать и шага.

Я хотела узнать, что с ним произошло за эти дни. Почему он снова стал таким равнодушным. И сейчас я понимаю одно — та дистанция между нами стала только больше.

И я должна это принять. Выкинуть из головы.

Но это опять не даёт мне покоя.

Вздыхаю, делаю шаг вперёд и следую за ним, желая как можно быстрее добраться до дома и остаться одной…

* * *

— Погоди, — как только мы оказываемся в машине,