Самое удивительное, что она действительно ждала его и думала о нем. А заодно и о себе. Что за странная и несправедливо устроенная у нее жизнь? Почему она не может радоваться тому, что имеет? Почему ее все время тянет в омут, в котором она вполне может погубить себя, не говоря уже о других? Сегодняшнюю ночь она провела с симпатичным парнем, пусть он не предел ее мечтаний, но ведь ей же не замуж за него выходить. Ей еще далеко до тридцати, еще есть время осмотреться, куда торопиться-то? Но если брать конкретно сегодняшний день, то в нем есть все, что нужно. Пусть она пока не определилась с профессией, и в институте, который подсунула ей Лика, учиться не особо интересно, и зимнюю сессию она сдала, не особенно вдумываясь в предметы. Тем более, что при нынешней информационной насыщенности Интернета это не представляло сложности. Но это первый курс. Может, потом будет интереснее, кто знает?

Но дело даже не в институте. В остальном ее жизни позавидовали бы многие ее сверстницы. Она живет в красивом доме с заботливым, добрым, привязанным к ней дядей. Вчера ей встретился парень, пусть не семи пядей во лбу, и ничего особенного в нем нет. Но у него такая шелковистая кожа, он так нежен, так страстно целует ее.

После сегодняшней ночи Кате стало еще понятнее очевидное: Димочка лишь позволяет себя любить, лишь дает ей возможность быть рядом, но сам где-то далеко и любит ли ее – очень большой вопрос. Он охотно принимает ее участие в его жизни, как будто это само собой разумеющееся. Сначала путевку, затем бабкину квартиру – всего этого Димочка не просил, но принял! Он как диковинная птичка колибри, которую если удалось купить, нужно оберегать от малейшего дуновения ветерка и поить предрассветной росой, ибо иного отношения к себе она не приемлет. От иного отношения птичка вспорхнет крылышками – и только ее и видели. И вот Катя, как проклятая рабыня, должна искать эту предрассветную росу, которая продается только по такой цене, выше которой нет на свете.

А рядом есть жизнь более простая, понятная, а может и счастливая. Антон не знает Катю еще и суток, а уже готов помогать ей во всем, даже если дело сложное и опасное. А Димочка стал бы бросаться вниз головой ради Кати? Очень сомнительно. И ночью Антон говорил ей такие слова, каких она от Димочки никогда не слышала, и хотел он ее по-настоящему. Он не позволял себя любить, он сам любил. Кто знает, может, с этой ночи началось бы настоящее, сильное чувство? Ведь и Кате Антон понравился, ведь не поленилась она, захотела показать свое кулинарное искусство, пусть даже всего лишь на завтраке. Пусть даже этот завтрак окажется единственным в их коротком знакомстве…

Размечтавшись, Катя стала представлять себе свою другую жизнь. Какой бы она могла быть. Вначале мечталось хорошо. Представлялся их дом, начало весенних работ в саду, встречи с Антоном, его преданные глаза, полные нежности, их страстные ночи. А дальше что? Полному счастью мешала одна «мелочь»: Димочка-то ведь существовать не перестанет. Он есть в природе. Он существует. И будет существовать, даже если Катя останется жарить гренки на чьей-то чужой кухне. И дальше она очень живо представила себе, как сначала станет искать его глазами среди прохожих, вздрагивать при виде высокого стройного силуэта, как ноги будут сами нести ее в центр города, поближе к ветеринарной клинике «Лимпопо», чтобы случайно столкнуться с ним, возвращающимся с работы. Как она будет тайком погружаться в социальные сети и подолгу разглядывать его фотографию на аватарке. Как будет бороться с собой, с каждым днем сдавая позиции, с каждой минутой приближая тот момент, когда она, окончательно сдавшись, признается себе, что жизнь без Димочки – это серая, вязкая масса, которая облепляет тело как пластилин, не позволяя двигаться, заливает глаза, не давая смотреть, забивает нос, не оставляя возможности дышать. Рано или поздно так и произойдет, только когда она поймет это, получит еще одно подтверждение, может быть уже слишком поздно. Ей несказанно повезло заполучить редкую диковину один раз, на задрипанном автовокзале, и если она ее потеряет, возврата уже не будет. Катя встрепенулась от ужаса, и в это момент в двери заерзал ключ – вернулся Антон.

Пока пеклись гренки, Антон протянул Кате мобильный телефон в поцарапанном серебристом корпусе и сказал, чтобы связь с ним она поддерживала только по этому аппарату, поскольку карта в нем левая. Они проговорили четверть часа, после чего Антон умял половину противня горячих гренок, не уставая нахваливать Катины кулинарные способности, и они засобирались.

Кате предстояло вернуться домой, взять аванс для Кузи в размере двух тысяч долларов и еще раз уточнить Антону место. Антон ни о чем не спрашивал, они переговаривались по-деловому, будто нечто подобное проделывали неоднократно, и это было в порядке вещей.

Катя еще раз подтвердила место, затем оставила Антона на остановке общественного транспорта у главного корпуса университета и пошла домой. Когда она вернулась с деньгами, Антон все-таки не удержался.

– Ты уверена, что потом не пожалеешь о том, что сделала? – напряженным голосом спросил он. – Ведь потом ничего не отменишь, с этим жить придется.

– Да, я знаю, – согласилась Катя. – Но с тем, что он сделал, тоже надо жить. Спрашивается, как мне с этим жить? Моя душа переполнена ненавистью, она черная, как зола. Я боюсь остаться такой на всю жизнь, я хочу освободиться.

– Только не надо больше плакать, – прошептал Антон, – я тебе помогу. Не волнуйся.

Субботний день выдался великолепным. Ветер гнал разноцветные облака – серые, розоватые, бело-желтые. Где-то очень высоко, оставляя за хвостом толстый белый след, точкой в бескрайнем пространстве двигался самолет.

Катя подняла голову и с тоской наблюдала за его полетом. Ей представлялся салон, по которому то и дело вышагивают аккуратно одетые стюардессы, расслабленные пассажиры – кто спит, кто читает книжку, кто смотрит кино на встроенном в переднее кресло телевизоре, а кто потихоньку от всевидящих стюардов прихлебывает коньячок, прихваченный из дьюти-фри. На соседних креслах они с Димочкой рассматривают рекламный проспект и, тесно прижавшись друг к другу, спорят, на какие экскурсии они поедут в первую очередь, а на какие, если останутся силы, деньги и время. И летят они в какую-нибудь далекую и прекрасную страну или на какой-то замечательный остров. И долгий полет, который всем вокруг кажется утомительным испытанием, для Кати – полное, абсолютное счастье. Вдвоем с Димочкой в бесконечном просторе неба, вдали от жизни с ее подлостями, с ее безвозвратными решениями, вдали от ужасного выбора, который она вынуждена сделать. И нет никакого коварного чудовища с его пропитанными кровью когтями и отвратительной пастью, из которой несет смертью. Есть только тихий, мерный, убаюкивающий звук механизма, продолжающего отстукивать свое вечное «тик-тик», «тик-тик», «тик-тик».

Катя столкнулась с дядей во дворе, когда он садился в свой джип, намереваясь отъехать по делу.

– Какие на сегодня планы? – отвлеченно полюбопытствовала Катя. – Ужинать будешь дома? Приготовить что-нибудь?

– Если не трудно, свари борща, – бросил на ходу Борис Георгиевич. – Я по делам, ужинать буду дома.