— Помогите!

Он развернулся. Лицо бледное, мокрые светлые пряди прилипли к высокому лбу.

— Держись, Молли!

— Скорей! У меня…

— …дырка в голове…

— …судорога… — промямлила Молли и снова «утонула», уйдя вправо.

Опять легкие горят. Пора выныривать.

Недаром Кевин почти двадцать лет выдергивал принимающих из любого скримиджа — сейчас он мгновенно отыскал ее глазами. Мощными взмахами рук рассекая воду, он рванулся вперед с такой быстротой, что Молли, не сводившая с него зачарованных глаз, едва не забыла о своей «судороге».

Его рука скользнула по ее бедру, обвилась вокруг узеньких трусиков купальника.

Его рука на ее попке. Следовало бы предвидеть, что так и будет.

Он сильно дернул за трусики, чтобы притянуть ее ближе, и завязки не выдержали. Кевин обхватил Молли за талию и вытащил на поверхность.

Только вот трусики ушли в противоположном направлении.

Доигралась! Чтo теперь делать?

— Ты в порядке?

Молли успела рассмотреть его лицо. Похоже, ей удалось здорово его напугать. Угрызения совести, однако, не мешали ей кашлять и отплевываться. Интересно, что будет дальше?

Она почти голая!

А он… он дышит так ровно! Ничуть не устал!

На мгновение Молли позволила себе расслабиться и насладиться ощущением абсолютного покоя и безопасности в его объятиях.

— Я… у меня судорога.

— Какая нога?

Его собственная нога слегка задела ее бедро, но он, кажется, этого не заметил.

— Погоди… погоди минуту.

Кевин повернул ее лицом к себе. Молли заметила, что тревога сменилась злостью.

— Как ты могла пойти на озеро одна? А если бы утонула?

— Ты прав, я сглупила.

— Какая нога?

— Моя… то есть левая. Но мне уже лучше. Я могу ею двигать.

Он отпустил ее руку и потянулся к ноге.

— Нет! — взвизгнула она, боясь, что он обнаружит кое-что такое, о чем ему знать не полагается.

— Опять сводит?

— Не… совсем.

— Давай к берегу. Там я посмотрю.

— Мне уже легче. Я могу…

Но он, не обращая внимания на жалкий лепет, снова поволок ее к пляжу.

— Кевин… — Она набрала полный рот воды и закашлялась.

— Да не дергайся же, черт побери!

Ну что за милое обращение к утопающему! Сразу отрезвляет!

Молли старалась отстраниться, не задеть его, не выдать себя, но он так и норовил прижаться к ней. Вперед и ближе, вперед и ближе…

Ощущения оказались такими острыми, что Молли застонала.

Ритм его движений изменился, и, поняв, что его ноги коснулись дна, Молли попыталась вырваться.

— Отпусти меня. Я сама.

Он проплыл еще немного, прежде чем разжать руки и встать. Молли последовала его примеру. Вода доходила до подбородка ей и до плеч — Кевину. Вид у него был мрачнее некуда. Хоть не скучающий, и то слава Богу.

— Могла бы и спасибо сказать. Я только что спас твою никчемную жизнь.

— Спасибо, — еще раз повторила она.

Он схватил ее за руку и направился к полоске песка.

— У тебя когда-нибудь были такие судороги?

— Никогда. Поэтому я и растерялась.

— Почему ты еле ноги волочишь?

— Замерзла. А может, последствия шока. Не одолжишь мне свою футболку?

— Разумеется, — ответил на ходу Кевин.

Молли остановилась.

— Прямо сейчас, хорошо?

— Сейчас?

Он замер. Вода лизала ее груди. Красный лифчик плотно обхватывал их, чуть приподнимая, и его взгляд задержался на едва не проткнувших ткань сосках. Молли заметила, что его ресницы слиплись маленькими острыми стрелками, и от внезапно нахлынувшего желания у нее дрогнули колени.

— Мне хотелось бы надеть ее, прежде чем выйду из воды, — пояснила она.

Кевин отвел взгляд от ее груди и двинулся вперед.

— На берегу будет легче согреться.

— Стой! Да стой же!

Он остановился и посмотрел на Молли так, словно увидел впервые. Она потупилась. Кажется, она и вправду влипла. Придется сказать ему правду.

— Видишь ли, у меня небольшая проблема…

— Это еще слабо сказано. По-моему, у тебя действительно не все дома. Зря в твоем университетском дипломе не написали: «Выдан за редкостную глупость».

— Пожалуйста, дай мне свою футболку, больше я ни о чем не прошу.

Он и не подумал снять футболку.

— И что же это за проблема?

— Видишь ли, я в самом деле замерзла. А ты разве нет?

Но Кевин ждал и, судя по упрямому выражению физиономии, не собирался пальцем пошевелить, пока она не признается. Пришлось собраться с силами, чтобы выложить всю правду.

— Понимаешь… — Молли откашлялась. — Нижняя половина моего купальника… лежит на дне.

Негодяй вперился в мутную воду.

— Немедленно прекрати!

Он поднял на нее глаза, теперь ничуть не походившие на осколки нефрита.

— Как это ты умудрилась?

— Не я. Ты. Когда спасал меня.

— Я стащил с тебя трусики?

— Именно.

Кевин нагло улыбнулся:

— Чего у меня не отнимешь, так это умения обращаться с женщинами.

— Дай мне свою дурацкую футболку!

Случайно или нет, но он снова прижался ногой к ее бедру, всмотрелся в воду, и Молли вдруг страшно захотелось, чтобы вся муть исчезла и он увидел…

— Хочешь сказать, что стоишь с голым задом? — допытывался Кевин, и на этот раз Молли отчетливо расслышала хрипловато-чувственные нотки в, казалось бы, веселом голосе.

— По-моему, ты ясно расслышал.

— Интересная дилемма, ничего не скажешь.

— Никакой дилеммы.

Он задумчиво погладил пальцем уголки губ. На этот раз его улыбку можно было бы даже назвать нежной, как тающий дымок.

— Ошибаешься. Мы, можно сказать, прикоснулись к самой сути истинного капитализма, благослови. Боже, Америку, великую капиталистическую страну.

— О чем ты…

— Чистый беспримесный капитализм. У меня есть товар, который тебе нужен…

— Ногу снова сводит.

— Вопрос в том… — он помедлил, выбирая слова и бесстыдно глазея на ее груди, — что ты собираешься дать мне за мой товар?