– Что еще за сомнения перед объятиями? У меня вроде не чума.

– Доктор сказал, что ты еще очень слабая, – улыбается сестра. – Твоим костям нужно время, чтобы восстановиться, и сейчас их легко сломать.

Дети выглядят обеспокоенными. Думаю, им страшно видеть меня в госпитале, да к тому же такой больной и слабой. Я ведь для них всегда была супертетей. Похоже, низкая гравитация плохо влияет на криптонит внутри меня.

Я не знаю, что мне сказать Мэдисон в ответ, и поэтому рада, когда в разговор вступает Джеймс:

– Пока неизвестно, сколько она здесь пробудет. Впереди долгая физиотерапия и реабилитация после космоса.

Вместе с Фаулером они идут к двери.

– Мы оставим вас ненадолго наедине.

Мэдисон тут же заваливает меня вопросами о том, что произошло, как я спаслась и что видела. Глядя через окно в коридор, я вижу, как Джеймс и Фаулер что-то оживленно обсуждают. Решают, что делать дальше? Я знаю, что очень слаба сейчас, но как же хочется быть сейчас там с ними!

– Ты меня слышишь? – возвращает меня к реальности голос Мэдисон.

– Конечно! – вру я.

– И?

– Что «и»?

– Вы вместе?

Я прикусываю губу.

– Что ты имеешь в виду?

Хотя я точно знаю – что. Чувство такое, что мне сейчас семнадцать лет.

– О, ну не знаю. Может, того парня, который не отходил от твоей постели и только благодаря которому ты смогла вернуться домой.

– Все сложно.

– А это что значит?

– Это значит, что назначать свидания в космосе проблематично. Мы не могли бы сменить тему?

Мэдисон скрещивает руки на груди. Это означает: нет, я не хочу менять тему, но придется, потому что ты в больнице и к тому же ты моя старшая сестра.

– А хотя давай поговорим об этом. Ты знаешь, кто он?

– Кто? Джеймс? – Мэдисон выглядит смущенной.

– Да. Он робототехник. Доктор Джеймс Синклер. Несколько лет назад его показывали в новостях… и он был в тюрьме.

– Подожди, он сидел в тюрьме?! За что?

– Об этом я и хотела тебя спросить.

– Ты не знаешь? Он тебе не сказал?

– Нет, не сказал. Так что, тебе его имя ни о чем не говорит?

– Звучит довольно знакомо, – пожимает она плечами, – но ничего конкретного я сказать не могу. До эвакуации я больше думала о том, чем заниматься с детьми после школы. Какой-то ученый попал в тюрьму? Это точно не то, что я бы запомнила.

– Хорошо. Ты сказала об эвакуации. Что вообще произошло? Где мы? Где вы живете?

Мэдисон бросает взгляд на Дэвида, и он, обняв детей, выводит их из комнаты.

– Все произошло очень быстро, Эм. Мир просто сошел с ума. Начну с того, что США организовали несколько лагерей. Один в Долине Смерти, другой в Аризоне. Сперва они вывезли людей с Аляски и из Мичигана, потом из Мэйна и Миннесоты. А потом лагеря уже оказались переполнены, и было чувство, что если ты не найдешь себе место, то просто окажешься погребенным под снегом. Хуже стало после того, как Япония и Китай объявили о создании своего союза.

– Тихоокеанский Альянс?

– Да. Они послали к берегам Австралии то, что они назвали «торговое представительство». На деле же это оказался самый гигантский флот, который когда-либо был построен, с помощью которого Китай и Япония окружили весь остров и стали переселять на него своих жителей. Австралия была вынуждена присоединиться к их альянсу, хотя у них и не было выбора. Уверена, что они обращались за помощью к США и Европе, но у нас и своих проблем хватает.

– Европейцы ушли за Средиземное море. В понедельник здесь, в Северной Африке, началась война и к четвергу уже закончилась. Америка и Канада присоединились к Европе.

– Атлантический Союз?

– Верно.

– И, таким образом, в мире осталось только две противоборствующих стороны?

– Нет. Россия и Индия объединились, эвакуировав своих жителей в Иран. Они стали называться Страны Каспийского Договора. Информацию сейчас получать трудно – с потерей спутников пропал и интернет – но говорят, что битва на Среднем Востоке была напряженной.

– Сколько всего американцев спаслось?

– Я не знаю и не уверена, что правительство знает.

– Где ты теперь живешь?

– Здесь, в Тунисе. Лагерь № 7 в пригороде Кебили. Люди из Спасения Родины пришли ко мне посреди ночи и показали твое письмо. Я ответила тебе…

– Я видела.

– Правда? Это хорошо. Мне было очень страшно, хоть я и понимала, что, раз ты так сказала, значит, действительно нужно уходить. Сперва Дэвид был против, да и дети боялись. Но ночью мы все равно уехали и попали здесь в число первых поселенцев. От тех, кто приехал позже, я слышала другие истории – страшные, душераздирающие истории. – Глаза Мэдисон наполняются слезами. – Ты спасла нас, Эмма. Я, Оуэн, Аделина и Дэвид были бы мертвы без тебя. Я очень люблю тебя, старшая сестра.

* * *

Встреча с Мэдисон – это лучшее лекарство, которое я получила за все время пребывания в госпитале. И недостатка в лечении я не испытываю.

Физиотерапевт приходит три раза в день. Сначала я делаю упражнения, не вставая с постели, а затем поднимаюсь и иду гулять. Такие экскурсии по месту, где мы находимся, позволяют мне составить определенную картину того, что происходит. Госпиталь построен недавно из уже готовых панелей, но местами он довольно грязный и обшарпанный. Остальные пациенты большей частью находятся в критическом состоянии, многие из них имеют сильные травмы. Думаю, они получили их во время переезда в Тунис или на войне за безопасность этой территории.

Я очень быстро выбиваюсь из сил, но, когда в палату заходит Джеймс, я ощущаю прилив энергии. Мы болтаем, играем в карты, он читает мне до тех пор, пока я не засну, и мне очень грустно, когда я просыпаюсь посреди ночи – а его нет рядом.

Проснувшись однажды утром, я вижу, что он стоит у кровати, как бы ожидая, когда я открою глаза, и по одному только его виду мне сразу понятно – что-то не так.

Его улыбка выглядит довольно странно.

– Слушай, мне надо уехать. Ненадолго, может быть, всего на пару дней.

– Ох… – Я внезапно ощущаю нервозность по поводу его отъезда. Не должна, не хочу, но… Поэтому я стараюсь, чтобы голос звучал как можно более обыденно. – Хорошо.

– Мне нужно кое-кого проверить. – Джеймс поворачивается ко мне спиной. – Человеку, которому я обещал.

Не очень представляю, что на это ответить. В его жизни есть еще кто-то? Сейчас я понимаю, как же много я о нем еще не знаю.

– Я могу помочь?

– Нет, – быстро отвечает он. – Я должен сделать это один.