— Я справлюсь! — с жаром заверила Настя.

— Другой вопрос, обязательно ли этот Ловец — мужчина? — вполголоса проговорил куратор. — Остается надеяться, что он или она не нагрянет, пока у нас не будет полной уверенности. Или не удастся узнать это от бабы Лиды…

Да, такая идея как-то Насте в голову не приходила. К тому же, причем тут должность в ОМВО, если баба Лида не имела отношения к «Жизненному долгу»? А если имела… Или имела отношение не она, а Евгения Викторовна?!

* * *

Расставаться с Игорем не хотелось. И не потому, что Настя боялась экву (хотя некий абстрактный страх присутствовал теперь в душе постоянно), и даже не потому, что придется сидеть с ханты-мансийским Индианой Джонсом, с ним весело… Просто не хотелось, чтобы Игорь куда-то уходил.

— Я приеду вечером. Если не вернусь к восьми, поговорите с Чудиновыми. — Сказал Насте куратор, когда прощался с ней и Лозинским, пристраивающим на вешалке в прихожей свою куртку и неизменную шляпу.

— Хорошо. Будем ждать.

Может быть, в этом ответе Морозовой было больше, чем просто констатация факта. Она хотела бы поговорить с Нефедовым по душам, но с чего начать? Захочет ли Игорь возвращаться к щекотливой теме собственного долга, так стихийно всплывшей после совместного падения на катке? Или слова подопечной будут расценены как психологическое давление? Да и прав-то никаких нет у Морозовой развивать тему дальше — куратор же не ее пациент, в самом деле!

Размышления девушки были прерваны Лозинским, водружающим на кухонный стол ноутбук и пытающимся отыскать розетку там, где ее не было. Когда попытка увенчалась успехом с помощью хозяйки дома, профессор раскрыл гаджет и указал на экран:

— Я тут много чего успел накачать по вопросам, связанным с черной шубой. Баба Лида у нас кто?.. Правильно, наполовину манси. Значит, мифологическими ассоциациями и понятиями она пользуется своими, а не хантыйскими. Значит, искать надо в мансийских легендах. Тем более, про шубу я уже где-то слышал. Так вот, напомню, кто такой Куль-oтыр. То ли сын, то ли младший брат Нуми-Торума. По одной из версий мифа, землю-то со дна моря не гагара достала, а он.

Настя встрепенулась: на роднике холодная змейка как раз возмущалась тем, что для человека достали землю со дна океана, а человек все изгадил в своем Среднем мире. Сейчас же холодная змейка не откликнулась, разве только раздраженно шевельнула хвостиком. Если бы она и хотела добраться до профессора и как-то ему навредить, то, похоже, сил на это не имелось. Или желание не было таким уж явным.

— Листаем дальше… — продолжал Лозинский, одной рукой водя по столу компьютерной «мышью», второй — приглаживая свои непослушные кудри. — Ну, в пользу гипотезы о доставании земли говорит прозвище «oтыр» — то бишь, богатырь. Кому еще за землей на дно нырять? Либо крутой птице, либо крутому богатырю, все правильно. С небес парня выставили за какие-то проступки, между родней бывает, и стал он править Нижним миром. Отношение у манси к нему неоднозначное: вроде как болезни насылает, мор, а с другой стороны — если его задобрить своевременно, так и защитит от тех самых болезней! Нуми-Торуму белого оленя в жертву, Куль-oтыру — черного, естественно. Этот богатырь ходит по земле в черных одеждах, в той самой шубе. Трогать ее — ни-ни, иначе смерть! Но есть еще важный момент — Куль-oтыр не сам по себе работает, у него начальство имеется, вроде моего ректората. Все действия должны быть проверены и одобрены высшим богом, Нуми-Торумом. И с милостивого позволения высшего бога Куль прореживает, так сказать, человеческую популяцию, чтоб не размножились избыточно и не мешали друг другу жить на земле. Чтобы всем всего хватало. Ректорат… тьфу, верховный бог, выдает Куль-oтыру списки тех, кто на этом свете зажился. Так что в черной шубе своей он порой приходит вполне законно. Правда, ханты вот уверены, что иногда Куль-oтыр (хантыйский Кынь-лунг) является слишком рано, когда срок земной жизни человека еще не завершен. Самоуправствует.

«Вас слишком много…» — вспомнила Морозова. Много!.. Значит…

— Кстати, у него есть пособники. Или даже персонификация, еще одна ипостась — Самсай-ойка. Темная личность. Дух болезни и бес, наводящий безумие. Но опять же: если есть в жилище его изображение, обойдет стороной! В каждом приличном мансийском доме имелось такое изображение или личина: между очагом и стеной! Перевод имени дословно — Заглазный старик, то есть, невидимый, находящийся в месте, которое недоступно для восприятия.

Выколотые глаза на фотографии. Заклеенный конверт. Увидеть снаружи, что в нем лежит, нельзя… Но и тот, кто спрятан внутри — тоже ничего и никого не видит. Вот почему выколоты глаза!..

— И манси, и ханты считают, что дух может находиться в каком-то предмете как хозяин, сущность этого предмета. Так что фотография, как мне кажется, ваша посылочка, Анастасия, это как идол на капище — вместилище для посторонней сущности, которая должна была быть надежно спрятана! Не для того, чтобы ее не нашли, а для того, чтобы она не нашла.

Профессор сделал шестую попытку утихомирить буйную растительность на голове, провалил ее и снова щелкнул «мышкой»:

— Ну вот, всякие картинки.

Картинок было много: фотографии и рисунки идолов, бронзовых и деревянных личин, современные творения художников и копии с предметов и изображений, сделанных обскими уграми. В основном картинки жуткие.

— Устрашающе! — честно сказала Настя, в то время как холодная змейка внутри все-таки проявила себя то ли презрительным смехом, то ли негодующим клекотом.

Как модница, разглядывающая китайскую подделку сумочки дорогого бренда.

— Антон, вы считаете, что доставшаяся мне сущность…

Профессор-ковбой не дал договорить до конца, протестующее замахав руками:

— Нет, нет! Картинки просто так показал, для общего развития. Дело-то в том, что оба эти божества, и Куль-oтыр у манси, и Кынь-лунг у ханты, — имеют семьи и детушек, соответственно. В бытовой речи имя Куль-oтыра особенно не произносят, а вот Тэрн куль, или Тэрн хуль — запросто. Это не имя, это прозвище — «черт губительной болезни». Я пока не нашел, как звали детей Кынь-лунга у ханты. Но имя дочери Куль-oтыра известно: Куль oтыр aги. У него есть дочь, Анастасия! И думаю, с теми же полномочиями, что у папы… Чем не одно из многих лиц богини Тарн?..

Стрелы шелковистого инея могли бы уже метнулись в лицо профессору, но тот, видимо, почувствовал телодвижения голубоглазой эквы раньше, чем сама Настя.

— Вы боялись в детстве темноты? — неожиданно спросил он, подмигивая.

И эква растерялась от вопроса, и Настя.

— Нет, правда? — снова подмигнул Лозинский, уже другим глазом. — Потому что темнота — это не только страх. Это звезды в ночном небе и шебуршащий звук падающего с новогодней елки «дождика». Это сладкие детские сны — а если даже они вдруг страшные, можно накрыть голову одеялом, а под ним включить фонарик. И читать там любимую книжку в полной безопасности. И довериться взрослым, которые там, снаружи твоей крепости из одеяла, остановят всех чудовищ. Я плохо знаю Новый Завет, но с помощью отца Даниила запомнил одну фразу, которую боюсь переврать: если не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное. В детстве, Анастасия, ты видишь мир таким, как он есть. И в своем воображении можешь делать то, что недоступно взрослому. А от воображения до реальности — один шаг.