Обойти бывших коллег и приятельниц Евгении Викторовны Стрельцовой оказалось не так-то просто: одна уже пять лет, как переехала в Белгород вместе с мужем, в Сургуте жили только дети (которые в перспективе тоже собирались съехать тем же маршрутом), да взрослые внуки, уже обзаведшиеся своими семьями.

Вторая пожилая женщина, про которую говорила мама, была старше бабушки Жени на семь лет — она ушла из жизни в позапрошлом году. Оставалось еще двое.

К одной-то из них, Ольге Яковлевне, сейчас и направлялись Настя и Игорь — сразу после Каменного Мыса, потому что проживала пенсионерка в поселке Барсово, в одном из новеньких красивых домов, которые постепенно вырастали на месте покосившихся «деревяшек», так называемых балков.

Прим. авт.: настоящий балок — это передвижной домик на полозьях для временного размещения людей. В ХМАО так называют временный деревянный домик на сваях или бывший вагончик, в каких обустраивались переселенцы времен шестидесятых-семидесятых годов двадцатого века. Хотя в Сургуте, вроде бы, уже снесли последний подобный домик, в Сургутском районе их еще можно найти в достаточном количестве.

Деревянные балки с печным отоплением придавали поселку непередаваемое одноэтажное очарование, граничащее с ностальгией по «старым добрым» временам, но они не могли сравниться по качеству условий с современным жильем. По зиме домики горели, словно спичечные коробки, из-за старых печей и обогревателей, по весне их иногда затапливало, когда бурно таяли снега, заваливающие оседающие в землю балки чуть ли не по оконные форточки. Старое ветхое жилье, свидетель активного освоения здешних мест, исчезало с лица Югры. Балки уходили в прошлое, как и те, кто их строил когда-то, обживаясь в суровых неприветливых краях. Но найти эти раритеты строительного искусства все-таки можно: достаточно проехать по объездной дороге вдоль Оби. Тогда перед зрителем предстанет самый настоящий город контрастов: рядом с ультрасовременным жилым комплексом, как грибы в тени дерева, прячутся несколько крохотных деревянных домишек, цепко угнездившихся то на высоком яре, то прямо на берегу…

Вчера куратор нашел кое-какую информацию об Ольге Яковлевне Опацкой.

— Сорок седьмого года рождения, врач-терапевт, вышла на пенсию двенадцать лет назад, занимается общественно-полезной деятельностью по сохранению природных и исторических ценностей Барсовой горы. Вот номер сотового телефона. Лучше не крутить вокруг да около, а сказать прямо, кто ты. Представляйся и напрашивайся на встречу.

Настя позвонила Опацкой, и та немедленно дала согласие:

— Женина внучка? Конечно, я дома, приезжай!

В первые же минуты общения стало ясно, что к Ольге Яковлевне можно было с легкостью запускать Лозинского даже без переодевания в старушку, какая уж тут конспирация! Касательно истории и археологии жизнерадостная полненькая тетушка с ореолом седых кудрей вокруг головы могла бы дать профессору-ковбою изрядную фору!

Гостей она встретила, опираясь на трость для ходьбы.

— Сапожник без сапог, даром что врач! — махнула рукой пожилая женщина, чтобы гости не приглядывались к ее хромоте и не вздумали жалеть. — Артрит! Старость не радость, как говорит моя младшая внучка, а молодость — не жизнь.

Разговор начался как раз с исторических тем, коснувшихся прошлого.

— Отряд мостостроителей тут с семьдесят первого года, тогда и поселок основали. Мы с мужем сюда в семьдесят втором приехали. Стройка была гигантская, только держись! Что тут из-под земли поднимали — на диво всему миру. Я сама огромную кость нашла — потом выяснилось, ребро шерстистого носорога, в Сургутском музее нашлось ему место. Да что там наши музеи! Какие-то находки теперь в Эрмитаже хранятся, в других музеях по стране, что-то и вовсе в Европу попало, такие чудеса чудесные… Подобных археологических комплексов, как Барсова гора, не то, что в России — в мире единицы! Ни за что отсюда не съеду, здешняя земля такую подпитку дает, я из нее силы беру! А храм у нас какой отстроили, загляденье!

Прим. авт.: клады Барсовой горы и правда потрясают воображение: например, ученые Уральского университета нашли на горе странное городище, которое заселялось и опустошалось несколько раз подряд. В конце концов, на его месте было создано святилище, в котором обнаружен клад из предметов, изготовленных в Волжской Булгарии: изумительно красивая чаша, отделанная зернью и сканью, а также богатые украшения, все из позолоченного серебра. С какой целью были захоронены эти вещи — дар духам или просто «заначка» на черный день, уже не узнать. Клад теперь украшает Государственный Эрмитаж. Местный житель в свое время обнаружил и уникальный бронзово-серебряный клад, оставленный людьми кулайской культуры — культовое серебряное литье, нашивные бляхи, серьги, зеркала, полировка которых выдержала тысячи лет в земле, а также — красивейшие из найденных в Сибири застежки с изображением медведя. И это — только малая часть находок.

— Ну, а название самого поселка откуда пошло? — полюбопытствовал Игорь, который, следуя указаниям хозяйки квартиры, вынимал из старомодной посудной горки и расставлял на столе чайные чашки образца добротного китайского фарфора, считавшегося некогда непременным атрибутом встречи почетных гостей.

Настя в это время рассматривала богатую галерею фотографий в разномастных рамках — от картонных до деревянных, — галерею, украшавшую одну из комнатных стен. Самые разные тут были снимки — и любительские, и явно профессиональные! Разбег сюжетов на этих фотокарточках отражал многое: от профессии Ольги Яковлевны до ее увлечения историей.

Да, встречались и знакомые лица! И бабушка Женя мелькает на паре фотографий: вот разухабистая, в телогрейке и с папироской в зубах (надо же, она курила?) на каком-то субботнике, вот чинная и важная, в белом халате, среди таких же людей в белых халатах.

Почему у людей на старых черно-белых фото такие интересные и необыкновенные лица?! Наверное, потому, что у них не было бесконечной возможности «нащелкать» кучу сэлфи, подправить неудачи с помощью фотошопа и прочих цифровых излишеств, убрать круги под глазами и позировать сколь угодно долго, восхищаясь собой любимым!

Каждый такой снимок из прошлого — неповторим, как сама жизнь. Цифровые носители сейчас обитают в сети, безликие и одинаковые, как извечные жертвы модных тенденций и трендов внешности. Прилизанные, отретушированные, перегруженные «красивостями» и спецэффектами. Хоть крылышки себе приставь, хоть кошачьи глазки, хоть птичий хвост, нет пределов доработке и улучшению собственной внешности.

Черно-белые фото можно потрогать, прикоснуться, ощутить пальцами гладкую или зернистую поверхность, почувствовать тепло и ухватить суть — ту самую суть, соль и бьющую ключом жизнь, которой больше никогда не будет.

Были тут и цветные фотографии, отображающие местные природные красоты.

— Это все старшая внучка моя занимается. — Гордо рассказывала пожилая женщина. — Тут ведь природа удивительная. Правда, сейчас повытоптали, цветы рвут, в лесу гадят, на пикники ездят из города, бросают за собой мусор, жгут. Грустно видеть, но мы боремся!