Энн подумала, что, если о ее кошмарах станет всем известно, ее, пожалуй, сочтут безумной. Город маленький — все всё знают. И что подумает Паппи? Вряд ли это ему понравится.

— Думаешь, я сюда пришла одна, в темноте, чтобы тебе помочь? Что я готова наизнанку вывернуться, лишь бы с тобой остаться? Не мечтай, Макс! Нет у меня никаких видений. Это просто истерика. Знаешь, как называют женщин, которые тонко чувствуют? Их называют истеричками. Я — истеричка, вот и все!

— Хорошо. Не хочешь рассказать — как хочешь. Только не злись. Я всегда на твоей стороне.

Энн не злилась — она была в отчаянии. Надо бросить все, работу у Паппи, удобную квартиру и уехать из Туссэна. Надо бросить Макса, но она не представляла себе жизнь без него. Может быть, у нее комплекс жертвы? Она слышала, такое бывает — женщин тянет к тем, кто для них опасен.

Но она не из этих женщин! Все свидетельствует против Макса. Об этом нельзя забывать. Если бы он убил ее здесь, скорее всего, ее никогда бы не нашли. Как хорошо, что Уазо знает, где она. Спасибо ей — и почему Энн ее не послушалась?

— Энни, ты мне не веришь? Ты в самом деле думаешь, что я убиваю направо и налево? Что я — злодей и маньяк?

«Я ни в чем не уверена, — подумала она, — но сейчас об этом лучше промолчать».

— Конечно, я так не думаю, — произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно.

— Ты смотришь на меня так, будто прощаешься с жизнью. Ты спрашиваешь, собирался ли я тебя убить! Ты сама понимаешь, что говоришь? Как, по-твоему, я могу себя чувствовать после этого?

— А как я себя чувствую, ты подумал? У меня есть чувства! Но ты посмотри, что происходит. Как я могу быть спокойна! — Энн перешла на крик и потом добавила почти шепотом: — Я очень боюсь, но я не верю, что ты — убийца.

В это время из темноты им навстречу ударил луч света и властный голос произнес:

— Отпусти женщину!

Это был Гай Готро. Он стоял широко расставив ноги и наводил пистолет на Макса. Его вид не оставлял никаких сомнений в серьезности его намерений.

Макс поставил Энн на землю, но продолжал держать ее за руку.

— Ты его вызвала? Звонила по мобильному?

— Мой мобильник в машине, и я никому не звонила.

— Не разговаривать. Просто отпусти ее руку, Макс. И мы спокойно выйдем из этой ситуации.

— Мне неоткуда уходить. Нет никакой ситуации.

— Руку! Отпустить немедленно! — рявкнул Гай. — Макс, почему вы здесь? Энн, это ты его вызвала?

— Гай, я сюда пришла посмотреть на окрестности. Я была тут недавно днем, мне понравилось. Захотелось посмотреть на ночной пейзаж.

— Разумное решение. Ночью, под проливным дождем, в густых зарослях — отчего же не погулять? А вы, Макс, тоже пришли полюбоваться видами? Энни, ты нашла свой фонарь?

— Нет, я где-то его уронила. И не нашла.

— Что у тебя с лицом?

Энн приложила руки к щекам и только сейчас почувствовала, что оно в ссадинах и болит.

— Налетела на дерево в темноте.

— А вы, Макс, на что налетели? — Гай осветил его лицо лучом фонаря. — У вас лицо и шея в царапинах. И похоже, вам саданули в лоб. Энни, твоя работа?

— Да, но я не хотела. Я поскользнулась — он стал мне помогать — я испугалась — не поняла, кто подошел.

— Энн, ты всегда нападаешь на тех, кто хочет тебе помочь? Буду иметь в виду. А ты напала на него до того, как поскользнулась, или после? — Гай дал понять, что прекрасно понял, что Энн говорит неправду или полуправду.

Макс молча слушал этот странный диалог. Энни пыталась его защитить, и это давало ему какую-то надежду. Но он не верил, что Энн беспокоится о нем. Скорее всего, она хотела унизить его своей жалостью.

— Энни, мне надо с тобой поговорить. Подойди ко мне. Макс, не двигаться!

— Я иду, — ответила Энн и неверными шагами двинулась навстречу Гаю.

— Отлично. — Гай встал между Энн и Максом. — Энни, ничего не говори. Я все знаю. Мне звонили твои друзья.

— Тебя прислала Уазо?

— Я не выдаю тех, кто обращается ко мне за помощью.

— Гай, я зайду к тебе завтра, и мы поговорим.

— Буду рад тебя видеть, но сейчас, если он тебе угрожает, просто сложи руки на груди.

Энн продолжала стоять, опустив руки вдоль тела.

— Гай, — голос Энн окреп, — если мне понадобится помощь, я сразу обращусь к тебе. Гай, Макс мне не угрожает. Завтра вечером я приду к тебе и мы поговорим, ладно?

— Приходи, только смотри не пугайся моей Голди. Она только с виду страшная. Это одна из наших собак. Всегда сидит у дверей моего офиса, а Бейби — еще щенок, он всегда торчит наверху в кабинете. Добрейшие собаки, но очень крупные.

— Гай, собаки меня не пугают.

— Вот и отлично. А сейчас мы выберемся отсюда и поедем по домам. Макс, вы с нами? Сейчас не время для прогулок по лесу.

— Гай, вы что, считаете меня серийным убийцей? — спросил Макс срывающимся голосом.

— Спокойно! Вы поставьте себя на мое место. В городе только и говорят что о вас и ваших девушках.

— Понятно.

— Макс, Гай знает, что я не верю в твою виновность. Давай выбираться вместе. Три пары глаз надежнее, чем одна, — сказала Энн и сама удивилась тому, насколько символично прозвучали ее слова.

— Понятно, — повторил Макс, и они двинулись в сторону дороги.

Энн шла посредине, мужчины старались оградить ее от ударов веток и помогали перелезть через упавшие стволы. Шли молча. Наконец Энн решилась прервать молчание.

— Макс раньше собирался построить здесь клинику. Но потом они с братьями решили, что Грин-Вейл практичнее, — сказала она, обращаясь к Гаю.

— Не здесь, на соседнем участке. Я его купил, — заметил Макс, — я показывал его тебе в прошлый раз.

— Это я так далеко зашла? У тебя там красиво.

— Ну, потеряться здесь нетрудно. Но если вырубить часть деревьев, откроется отличный вид на реку.

— Собираетесь строить еще одну гостиницу, Макс? — спросил Гай.

— Нет. Хочу построить дом. Тут недалеко до Грин-Вейл. Красиво и тихо.

«Значит, он не собирается уезжать», — подумала Энн, и ей стало легче на душе. Он связывает свое будущее с Туссэном и, быть может, с ней.

Дождь не утихал. С трудом пробираясь через заросли, они вышли, наконец, на открытое пространство. Дорога была совсем рядом.

— Энни, тебе нельзя садиться