неимоверным усилием воли заставил себя сдержаться и сумел оторвать меня от «сладкого». Я чуть не обиделась, не понимая, почему?

Зато он почти сразу развернул меня к себе спиной, и я уже шипела от «удачно» выбранной позы. Правда, недолго...

А не вдохновила она меня потому что, хоть я и готова была к тому, что партнер может оказаться сзади (и опять же, возвращаясь к моим комплексам, у меня был маленький пунктик, мне нравилось так - ничего не могу сказать), но мне всегда казалось, что это немного унизительно для женщины, то есть, когда не видишь лицо, словно собаки на случке... И если уж выбирать эту позу, то только не во второй раз, а когда все остальные перепробованы.

И лишь почувствовав на своей шее остроту увеличившихся клыков чертенка, снова ставящего на мне свою «метку», я поняла, что для него это было навязчивой идеей, и уж никак не актом унижения, а желанием утвердиться и взять меня под свою защиту... а с моей стороны, стало быть - актом доверия - врагу не подставляют свою спину... как все просто и сложно. Ну, разве я могу отказать моему мальчику в такой малости?

Боль была мгновенной, и, не знаю уж, как Азель подгадал, совпала с очередным моим отлетам на небеса, усиливая оргазм многократно, расцвечивая новыми красками, где-то за гранью реальности, и долго потом гоняла затихающими отголосками по позвоночнику от места укуса-метки до пульсирующего низа живота и обратно. Я, кажется, получила не одну, а много «маленьких смертей», несказанно польстив этим фактом ухмыляющегося рядом чертенка. Двигаться он пока еще не мог, зато сиял, как начищенный самовар, лукаво блестя светлеющими глазами, меняющими теперь свой черный цвет на рубиновый....

А я тоже валялась на животе, раскинув руки и ноги, точно морская звезда, и мне было пофиг, как я выгляжу, потому что в голове был какой-то прекрасный туман и никаких мыслей, кроме, как общее состояние - хорошоооо...

Азель убрал с моей щеки свесившуюся прядку и снова безвольно уронил руку, молча разглядывая меня, даже, кажется, не мигая, чем меня немножко нервировал, и я вопросительно выгнула бровь: «Что?»

- Я люблю тебя, Анька... как же я тебя люблю...

Несколько слов, в общем-то, банальных в такой ситуации, но они мне просто вынули всю душу - до того тепло, даже горячо стало от его признания, и в то же время до выворачивающей наизнанку боли, тоскливо...

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, я со всей силы прикусила изнутри щеку, ощущая солоноватый железистый привкус крови - отрезвляя себя, оттягивая на эту местечковую боль, ту, что рвала сердце на части - только бы не разреветься.

Я тоже скажу ему эти слова. Я знаю, он их очень ждет. И, что бы не говорили ему Розка или те девки на постоялых дворах (или где он там еще их выискивал) - мои слова и мою любовь он унесет с собой... Только вот еще пару вздохов, чтобы голос не выдал, как мне хочется выть оттого, что это лишь взгляд в прошлое, что ничего не вернуть. Да и не надо, наверное, я же ведь так никогда и не смогла бы выбрать между моими мальчишками, Светлым и Темным - пусть будет Алекс... воплощение их обоих, я его буду любить за двоих. То, что он живет с их памятью, и тем, что знает, какой я была и с одним, и с другим - это и так ему бессрочная каторга, вечное напоминание и пожизненный страх, что он лишь «замена», который именно мне предстоит развеять, если я сумею...

- Я люблю тебя, Азель, чертенок мой ненаглядный...

Он нашел мою руку и, переплетя пальцы, тихонечко сжал, прикрыл глаза и выдохнул с огромным облегчением:

- Спасибо...

А я не знаю, кому мне говорить «Спасибо» - Рилю или Азелю, или Александру, моему Сашке, за то, что он позволил мне увидеться с ними, хоть как-то примириться с потерей, а, может быть, это примирит его с самим собой...

Больше я ничего не помню, скорее всего, я ненадолго заснула, согреваемая легким дыханием Азалекса, касающимся моей щеки, чувствуя тепло его пальцев, слыша стук его сердца, подстраивающегося под мое, выравнивая ритм...

***

Очнулась я одна и, наверное, целую минуту приходила в себя, пытаясь сообразить, где я и как тут оказалась, и, вместе с возвращением памяти, начала зарождаться паника - он ушел? Азель, Алекс? Но тут же услышала шум воды, разбивающейся брызгами о раковину в санузле, и немного отпустило.

Желая немедленно убедиться, что это не слуховая галлюцинация, и что меня не бросили одну на произвол судьбы, я мгновенно очутилась на ногах и помчалась в душ. И мне было по барабану, что, может быть, парню надо там уединиться. Все-таки, несмотря на мое молодое тело и то, что свидание носило налет романтики, когда такие реалистичные подробности ни к чему, я не испытывала ни малейшего сомнения в том, что между нами не может быть ненужной стеснительности. Она лишняя между теми, кто странным образом оказался родней и ближе человека, с которым бок о бок прожила почти четверть века.... Пусть мы и продолжали краснеть из-за каких-то пустяков, но испытание обменяться жизнями на то, чтобы жил другой, мы выдержали...

Я распахнула незапертую дверь и с облегчением вздохнула (краснеть не придется ни парню, ни мне).

Он стоял перед зеркалом, уперевшись ладонями в край раковины, в которую била сильная струя из открытого крана.

Вот только одно «но» - с этого ракурса мне не было видно его лицо, есть ли серебристая прядь у виска в черной гриве волос, и не разглядеть, присутствует ли хвост под замотанной вокруг талии простынкой?

Я замерла в дверях, поняв, что он меня услышал, но поворачиваться не собирается - я должна сама угадать, кого окликнуть - Азеля или Алекса?

Почему все-таки, интересно, Александр забрал больше от внешности Азалекса, а не Сандриэля? Я точно знаю - они оба были мне бесконечно дороги. Потому ли, что чертенок был сильнее похож на асуров, а Александр теперь в большей степени асур, хоть до сих пор и считается полукровкой? Или при создании новой личности, Боги или Демиурги учитывали, что Риль не хотел меня отпускать, а Азель был готов на такой шаг, зная, что если он победит брата, то я все равно уйду из его жизни? Неужели он любил больше, и видел для меня счастье в том, что я могу