целях получения нового источника энергии начаты работы по использованию ядерной энергии в военных целях».

Изложив ряд технических деталей британского атомного проекта и описав принципы действия урановой бомбы, Берия предложил: «Принимая во внимание важность и срочность для Советского Союза практического использования энергии атомов урана-235 в военных целях, было бы целесообразно осуществить следующее:

1) Рассмотреть возможность создания специального органа, включающего в себя научных экспертов-консультантов, находящихся в постоянном контакте с ГКО в целях изучения проблемы, координации и руководства усилиями всех ученых и научно-исследовательских организаций СССР, принимающих участие в работе над проблемой атомной энергии урана.

2) Передать с соблюдением режима секретности на ознакомление ведущих специалистов документы по урану, находящиеся в настоящее время в распоряжении НКВД, и попросить произвести их оценку, а также, по возможности, использовать содержащиеся в них данные об их работе».

Иосиф Виссарионович согласился с этим предложением. В ноябре 1942 года ГКО принял постановление об организации добычи урана в СССР, all февраля 1943 года — об организации исследований по использованию атомной энергии. Их непосредственным руководителем 10 марта был назначен И.В. Курчатов — глава секретной лаборатории № 2 АН СССР. Однако в годы Великой Отечественной войны силы и средства были сосредоточены на разработке и производстве обычных вооружений. Ядерное оружие оставалось лишь уделом лабораторных исследований и разведывательной деятельности.

6 августа 1945 года смертельный свет атомного взрыва, ярче тысячи солнц, озарил Хиросиму. Участник ядерного проекта профессор Я.П. Терлецкий вспоминал, что Сталин прореагировал на это событие очень нервно: «После взрыва атомной бомбы в Хиросиме Сталин устроил грандиозный разнос, он впервые за время войны вышел из себя, топал ногами, стучал кулаками…» Как свидетельствует Яков Петрович, опыты и выводы Курчатова и его команды были повторением американских и английских разработок, полученных с помощью агентуры: «При этом теоретики поражались невероятной интуиции Курчатова, который, не будучи теоретиком, точно «предсказывал» им окончательный результат». Это, замечу, отнюдь не умаляет заслуг Курчатова, сумевшего сколотить коллектив выдающихся ученых и проявившего выдающиеся научно-организаторские способности. 14 сами разведданные не могли бы плодотворно использоваться в СССР, если бы в стране не существовала достаточно сильная школа ядерной физики, способная их оценить и применить в собственных разработках.

В практическом плане задача создания ядерного оружия встала после 20 августа 1945 года, когда в СССР был образован Специальный комитет при ГКО под председательством заместителя председателя ГКО и наркома внутренних дел Л.П. Берии. Его задачей было мобилизовать все силы промышленности и науки на скорейшее создание атомной бомбы. После взрывов в Хиросиме и Нагасаки Сталин, наконец, сделал создание ядерного оружия приоритетной задачей. Ранее, когда урановый проект в Политбюро курировал Молотов, дело не шло дальше теоретических изысканий.'Теперь за дело взялся шеф НКВД, имевший большой опыт производства строительных работ руками заключенных и научных открытий мозгами ученых-зэков в «шарашках». Десятки тысяч заключенных — бывших власовцев, и солдат строительных войск, набранных среди граждан «второго сорта» — жителей оккупированных территорий строили радиохимический комбинат «Маяк» в Кыштыме и другие ядерные объекты, работали на урановых рудниках. Тысячи строителей погибли от непосильных условий труда. Но работы не прекращались, и финансирование текло исправно, даже в голодные 1946–1947 годы.

Решающую роль в том, что советский атомный проект был реализован всего за 4 года, сыграли советские «атомные шпионы». Основная информация по атомной бомбе поступила от талантливого немецкого физика Клауса Фукса, придерживавшегося левых убеждений и работавшего на Москву по идейным соображениям. По оценкам ряда экспертов, без информации, поступившей от Фукса и других агентов, создание бомбы затянулось бы еще лет на пять. Фукс передал схему американского атомного устройства, которое тщательно скопировали советские ученые. Сталин категорически запретил им заниматься здесь какой-либо самодеятельностью, а то вдруг не взорвется. И Берия неукоснительно следил, чтобы академики не слишком погружались в эмпиреи, а если и вносили какие-то улучшения, то только в рамках основной схемы, заданной американским атомным проектом.

Вот, например, как отозвался Курчатов о полученном от Фукса описании метода приведения в действие атомной бомбы (в заключении о присланных разведывательных материалах от 5 марта и 6 апреля 1945 года): «Материал представляет большой интерес: в нем наряду с разрабатываемыми методами и схемами указаны возможности, которые до сих пор у нас не рассматривались. К ним относится… применение «взрыва внутрь» для приведения бомбы в действие…

Изложен метод приведения бомбы в действие «взрывом внутрь» (implosion method), о котором мы узнали совсем недавно и работу над которым только еще начинаем. Однако уже сейчас нам стали ясными все его преимущества перед методом встречного выстрела…

Описаны интересные явления неравномерного действия взрывной волны. Очень ценны указания на то, что эта неравномерность действия может быть устранена соответствующим расположением детонаторов и применением прослоек взрывчатого вещества различного действия…

Ввиду того, что исследования по этому методу у нас совсем еще не продвинулись вперед, сейчас невозможно сформулировать в этой области вопросов, требующих дополнительного освещения…

Я бы считал необходимым показать соответствующий текст проф. Ю.Б. Харитону…»

В целом ряд частных решений советских ученых, использованных при создании «изделия», оказался проще и рациональнее, чем у их американских коллег. Но это находит свое объяснение. Американцы были первопроходцами, им приходилось действовать методом проб и ошибок. Наши же ученые уже знали путь, пройденный Оппенгеймером и его сотрудниками, и могли спокойно искать оптимальное решение, имея в запасе одно, успешно осуществленное.

Интересно, что в самом начале реализации атомного проекта возник острый конфликт Берии с академиком П.Л. Капицей. Петр Леонидович уже 3 октября 1945 года жаловался Сталину: «Товарища Берию мало заботит репутация наших ученых (твое, дескать, дело, изобретать, исследовать, а зачем тебе репутация). Теперь, столкнувшись с тов. Берия по Особому Комитету, я особенно ясно почувствовал недопустимость его отношения к ученым». А 25 ноября Капица прямо попросил Сталина освободить его от участия в Спецкомитете и в созданном при комитете Научно-Техническом Совете, мотивируя это тем, что «товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом Комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия… У тов. Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берия слабо… Товарищ Ванников и другие из Тех-совета мне напоминают того гражданина из анекдота, который, не веря врачам, пил в Ессентуках все минеральные воды подряд в надежде, что одна из них поможет».

Капица подверг деятельность Спецкомитета резкой критике: «В организации работы по атомной бомбе, мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешевый путь к ее созданию… Но если стремиться к