запугивая потенциального противника и подбадривая собственный народ. В действительности экспериментальную водородную бомбу «Майкл» американцы испытали еще 1 ноября 1952 года на острове Элугела из атолла Энивиток. Она весила десятки тонн и высотой была с двухэтажный дом, так что с самолета такую бомбу было никак не сбросить. Кстати сказать, анализируя продукты взрыва, унесенные ветром, советские физики получили полезную информацию о конструкции американской водородной бомбы, которую использовали при работе над своим «изделием». Во-вторых, в 1953 году в СССР была взорвана только одна водородная бомба, а не серия, о которой говорил Маленков. И в-третьих, вопреки его утверждению, первая советская бомба была немногим легче американского «Майкла» и являлась экспериментальным, а не боевым зарядом. К тому же она не подлежала длительному хранению. Первую боевую водородную бомбу мощностью более 3 мегатонн также взорвали американцы — в конце 1953 года. Взрыв был осуществлен на башне, для чистоты эксперимента, чтобы легче было сравнивать с результатами прежних испытаний. Работу же над первым советским термоядерным зарядом («изделие бед») возглавил уже Сахаров, так как Тамм, вскоре после испытаний 12 августа 1953 года, вернулся в Москву. Научно-технический совет Первого главного управления, занимавшегося ядерным и термоядерным оружием, предписывал разработчикам «изделия бед»: «Дешевое оружие не нужно, пусть будет дорого, но эффективно…» 22 ноября 1955 года боевое «изделие» мощностью 1,6 мегатонн успешно испытали: самолет Ту-16 сбросил его с высоты 12 км. А самую мощную бомбу в истории — в 50 мегатонн взорвали на Новой Земле 30 октября 1961 года. Ее сбросили с бомбардировщика Ту-95 на парашюте и взорвали на высоте 4 км. Советское правительство хотело, чтобы наша бомба была самая-самая, хотя практической нужды в зарядах такой мощности не было. Потенциально же супербомба могла дать и силу взрыва в 100 мегатонн — при полной загрузке ее термоядерным горючим. Академик Юлий Харитон так прокомментировал этот взрыв: «Конечно, всерьез его необходимость обосновать нельзя. Теоретики были очень увлечены работой и захотелось показать, что у нас может быть больше, чем у американцев… Это была демонстрация, что оружие у нас не хуже, а кое в чем лучше и мощней». В 1961 году производство чулок в СССР уменьшилось на четверть. Весь капрон пошел на парашюты для супербомбы.

Одесское «Мыло»

Сериал «Ликвидация», отмеченный рекордными рейтингами, благодаря «звездному» составу актеров, претендует на то, чтобы воссоздать определенную историческую эпоху — горячее лето 1946 г., когда в Одессу прибыл опальный маршал Жуков, возмущенный разгулом преступности и бросивший в помощь местной милиции армейские патрули с приказом расстреливать на месте захваченных с оружием в руках бандитов. Однако как раз с исторической достоверностью в фильме дело обстоит неважно. И дело отнюдь не в многочисленных ляпах. Отмечу только один из них — когда Жуков приезжает в Одессу, на экране крупным планом показывается табличка Одесского городского управления НКВД. Между тем, еще в марте 1946 года все наркоматы были преобразованы в министерства. Замечу также, что снимать с должности начальника одесской военной контрразведки, как это происходит в самом начале фильма, Георгий Константинович никак не мог. Эта должность находилась в ведении Москвы, и без санкции оттуда Жуков контрразведчика пальцем тронуть не мог. Но гораздо больше раздражения вызывает в фильме одесский жаргон, на котором говорят герои фильма. Для того, чтобы поставить актерам одесский говор, был даже привлечен специальный консультант-лингвист. В «Ликвидации» все оказывается заемным. Фильм явно ориентируется на сериал «Место встречи изменить нельзя», снятый, кстати сказать, на Одесской киностудии. А главный герои — опер Давид Гоцман, которого неплохо играет Владимир Машков, просто списан с Глеба Жеглова Владимира Высоцкого. Основная интрига позаимствована у неплохого украинского сериала «Смерть шпионам» — главой одесских бандитов оказывается немецкий резидент, скрывающийся под маской офицера военной контрразведки, ведущего расследование преступлений. Но у украинцев по крайней мере речь шла именно о разветвленной сети немецкой агентуры, которая с помощью «чудо-оружия» хотела повернуть ход войны». Уголовники там были только на подхвате. В «Ликвидации» же кадровый немецкий разведчик во главе послевоенных одесских уголовников смотрится просто нелепо. Столь же нелепо выглядит и маршал Жуков в исполнении Владимира Меньшова — самодур с выпученными глазами. Тут, кстати сказать, можно усмотреть параллель с богомоловским «Моментом истины». Создатели «Ликвидации» стремятся доказать, что в деле уничтожения бандитов гораздо важнее профессионализм Гоцмана, а не бездумный армейский напор Жукова. Но больше всего перекличек в фильме с «Одесскими рассказами» Бабеля. И это не только раздражает, но смотрится почти кощунственно. В 20-е годы тот язык, на котором говорят герои Бабеля, был для Одессы вполне органичен. Тем более, действие «Одесских рассказов» вообще отнесено к дореволюционным временам. У Бабеля одесский говор был художествен, в фильме же он звучит назойливо и фальшиво. Ведь уже к концу 30-х годов еврейское население Одессы было значительно разбавлено за счет украинского крестьянства. После же холокоста бабелевская Одесса перестала существовать. Хотя город находился в зоне румынской оккупации, немецкие эйнзатцкоманды потрудились там на славу. По оценке израильского мемориального центра Яд Ва-Шем, примерно 90 тыс. одесских евреев не успели эвакуироваться. Из них около 40 тысяч было расстреляно в октябре 1941 года, вскоре после занятия Одессы германо-румынскими войсками. Подавляющее большинство остальных евреев были уничтожены в декабре 1941 — мае 1942 г. (Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941–1944). Иерусалим: Яд Ва-Шем, 1992. С. 14). Конечно, кое-кто из одесских евреев уцелел, скрывшись в катакомбах, кое-кто вернулся из эвакуации. Но как особый, неповторимый еврейский мир прежняя Одесса возродиться уже не могла. И бабелевская Одесса в 46-м году, когда происходит действие фильма, смотрится издевательством. Столь же фальшиво выглядит дружба Гоцмана с вором-карманником Фимой, героем одесского подполья в период оккупации, превратившегося в добросовестного агента угрозыска, но сохранившего уважение уголовного мира. А уж в местном угрозыске он вообще ногой двери открывает. И вся Одесса знает, что Фима работает на уголовку. Нечего и говорить, что в реальной жизни такой ссученный вор не прожил бы и дня. В фильме же его убивают только в конце второй серии.

Есть в «Ликвидации» и еще одна нелепость. «Засланный казачок» из МГБ склоняет германского агента Академика, подчиненных ему одесских уголовников, а также невесть откуда взявшихся под Одессой в августе 46-го бойцов Украинской повстанческой армии выполнить указания некоего Центра и захватить Одессу, из которой ушла основная масса советских войск. Но что за Центр мог быть у Академика тогда? Неужели он мог представить себе, как в перерывах между заседаниями Нюрнбергского процесса в тюремной столовой Риббентроп и Розенберг (или